Не особо оно рейтингово вышло... Но что вышло, то вышло)

Часть первая. Немного о призвании.

— Нет, нет и нет! - возопил Атобе. - Это все никуда не годится!
— Не вижу проблемы, - пожал плечами Тезука. - Мы выполнили твое условие.
— Хотя это нам дорогого стоило, - добавил вполголоса Санада.
— Вам? Это вам дорогого стоило? - взвыл несчастный. - Да вы издеваетесь надо мной!
— Понял! - сообщническим шепотом сообщил Тезуке на ухо Санада. Тот с сомнением покачал головой, скрестив руки на груди. На Атобе было жалко смотреть.
И его отчаяние было понятно.
Даже спровоцировать эту парочку на пари было проблематично, а уж выиграть его оказалось отчаянно сложно. Атобе приложил кучу времени, усилий и денег, но еще полчаса назад, когда он в полутемной комнате с бокалом в руках ожидал двух самых немыслимых приватных танцев в своей жизни, ему казалось, что дело того стоило. Но когда зазвучала, наконец, легкая восточная музыка, в комнате потянуло благовониями, и из оговоренного места вышел Тезука, все его мечты развеялись, как дым. Атобе бы пережил тот факт, что капитан Сейгаку не обращал на музыку ни малейшего внимания. Он бы вынес то, что Тезука и не пытался танцевать - скрепя сердце и отказавшись от всех принципов последовательно. Но когда коварный Кунимицу стал фиксировать на колене стрелочку на свежеснятых брюках перед тем, как сложить их вчетверо, Атобе почувствовал, что Санада - его последняя надежда на то, что этот вечер не станет одним из чернейших в жизни. Уж этот-то явно вещи складывать не будет, с тоской думал он, глядя, как Тезука загибает рукава рубашки под идеальный прямоугольник. Он действительно не стал.
В Санаде погиб гениальный пожарник. От полной школьной формы (штаны, рубашка, галстук, сюртук плюс носки и нижнее белье) вице-капитан Риккайдай как по свистку избавился секунд за пять, сгреб вещи в охапку и присоединился к Тезуке. Атобе вспомнил про упавшую челюсть, едва не разбил злополучный бокал и решил бороться за счастье, добытое таким трудом и уплывавшее из рук. И начал он с вышеупомянутого вопля.
— У нас с вами какая была договоренность? Вы проиграли пари и должны мне стриптиз!
— Ну? - подстегнул ораторский пыл Санада. Он уже успел полностью одеться, в то время как Тезука еще застегивал манжеты.
— Это, - ткнул пальцем в импровизированную сцену Атобе, - было чем угодно, но не стриптизом.
— Если ты можешь лучше, то мы с удовольствием посмотрим, - сообщил Тезука, одолевая пакостную пуговичку на левом запястье.
— Дивитесь, - сквозь зубы прошипел Атобе. - Я явлю вам подлинное искусство раздевания.
И явил. Без малейшей скованности, с томной грацией, где-то припоминая фильмы и книги, где-то по наитию, сдавая каждую пуговицу как поле боя. Его божественная персона умела выставить себя в самом выгодном свете и бесстыдно этим пользовалась. Когда пиджак, наконец, полетел в сторону, прошло уже больше пяти минут, Тезука и Санада, втиснувшись вдвоем в единственное кресло в комнате, не сводили глаз со сладострастно извивающегося хетейца. Даже эти железные люди периодически забывали дышать. Еще через пять минут Атобе расстался с рубашкой, а зрители - с бокалом, который танцор забрал из рук оцепеневшего Тезуки, выпил одним глотком и разбил об пол. Галстук переехал на шею Санады, штаны полетели на колени Тезуке, и вот, наконец, полностью обнаженный Атобе отдал поклон зрительному залу и подал сигнал выключить музыку.
В наступившей тишине глухо клацнула челюсть Санады.
— Ну что, бездари, - ухмыльнулся Атобе. - Я требую платы за мой танец!
— Какой еще платы? - прохрипел Тезука. Атобе с порочной улыбкой подчеркнуто неторопливо подошел к креслу, склонился, опираясь на подлокотник, и взял в свою ладонь подбородок капитана Сейгаку.
— Я хочу тебя... - начал он, коротко прижимаясь губами и языком ко рту Тезуки, - ...и тебя, - закончил он, целуя Санаду.
***
— Эй, так нечестно, я обольщал вас не затем, чтоб вы любили друг друга!
— Атобе, заткнись, и до тебя доберемся.
— Можно подумать, ты честно выиграл пари.
— Не отвлекайся...
— Черт, я был о вас лучшего мнения.
***
— Атобе, положи мою рубашку на место немедленно!
— Ты меня еще на десять кругов по стеклу пошли! Чего ты забыл на полу, Санада, ты можешь объяснить?
— Если уж ты так хочешь перевязать его порезы, его же рубашкой и перевязывай, она все равно мятая.
— Мужчина не должен проявлять слабость из-за таких легких ран!!
— Легких ран, придурок? Ты как по корту, летать планируешь?
— Атобе, оставь его в покое, верни рубашку на место и продолжим уже.
***
— Санада, чтоб тебя, постель - это не место для быстрее-выше-сильнее, че-е-ерт...
— Если ты полагаешь, что я уступлю тебе, то ты забыл, из какой я команды!
— Ты из проигравшей Сейгаку команды, я помню.
— Здесь ты не слишком отличаешься от меня.
— Вы слишком большое значение придаете победе.
— Тезука, не лезь! - на два голоса.
— Не стоит отвлекаться от цели на гордость.
— Он меня еще любовью заниматься учить будет!
— Сейчас я буду тебя учить заниматься любовью. Надежным кулачным методом.
— Это была шутка?
— Сдается мне, это был акт отчаяния...
***
Атобе проснулся далеко за полдень, потянулся, распрямляя затекшую спину. Пол был чистым, перед креслом стоял стул, на стуле висел халат - так ровно, что не оставалось сомнений, кто позаботился. Атобе встал, потянулся еще раз, зевая, протянул руку к одежде и отдернул, услышав строгий голос:
— Уже проснулся?
В дверях стоял Тезука при всей форме и глядел на Атобе так, будто поймал его за кражей варенья из чулана. Хетеец устало отмахнулся от любовника, затягивая потуже пояс.
— А где Санада? - зевнул он.
— Оставил нам это, - Тезука протянул Атобе записку. "Ушел на тренировку, следующая встреча не раньше субботы - тренировочная игра. Санада".
— Горничная утверждает, он ушел около четырех.
В Санаде все-таки погиб гениальный пожарник... Лучший, нежели стриптизер. Но они непременно попробуют еще.