Часть архива.
Лет пять назад я начала писать эскизы. Зарисовки. Виньетки.
И были они разными, но почти всегда грустными и болезненными.
My chemical romance - The ghost of youНебо стремительно светлело. На Востоке появилась розоватая полоса, и чёрный бархат уступил место стальному шёлку.
Он брёл, не разбирая дороги, просто брёл, вперёд, лишь бы куда, куда-нибудь. Только бы не останавливаться. Говорят, мужчины не плачут. Ложь. Плачут. Только тогда, когда их никто не видит и никто не сможет уличить в этой слабости.
Говорят, слёзы приносят облегчение. Ложь. Они приносят лишь невыносимую ломоту в висках и затылке, и больше ничего…
I never said I'd lie and wait forever…
Он и не стал. Сидя на подоконнике в холодной кухне, он думал о том, что здесь, сейчас, за стеной, были двое, которые тихо сходили с ума, от медленной восхитительной пытки телами друг друга. И к чёрту… Лицо онемело, плотно сжатые губы побелели.
Опершись спиной о простенок, подтянув согнутые в коленях ноги к груди, он не шевелился который час.
…I can't always just forget her
But she could try…
Он не мог позволить себе этой роскоши, запомнить. Нет, нет… только не это. Память, злейший из врагов, самый жестокий. Страшнее его только надежда. А надеяться ему было не на что. Потому, подхватив куртку, он вышел вон, в тёмное утро, мутное, как серые потоки осеннего дождя…
Как жаль, что дождя нет. Как чертовски жаль…
Бессонная ночь, неловкая ломкая походка и тишина сонных улиц. Он вышел в темноту, чтоб встретить рассвет, которого был лишён давным-давно.
В наушниках играла музыка. Одна песня на беспрерывном воспроизведении. А больше ничего и не хотелось… Нет, всё же хотелось: сдохнуть.
At the end of the world,
Or the last thing,
I see - You are…
Почему? Почему так? Почему ночь приносит только отчаяние и безнадёжность, которая грозит поглотить целиком и полностью. Почему только ночью мир погружается в беспробудное одиночество вечного спутника греха? Грех… Лгать самому себе, что всё хорошо и всё прекрасно, лгать другим… не такое большое несчастье. Пусть думают что всё хорошо, ведь это же так? Скажи, так?
Набережная… Он разулся, стянул носки, подкатил потёртые джинсы, и пошёл по холодному песку. Как призрак осени, как осеннее отчаяние, припорошенное дождинками слёз, которые никогда не будут выплаканы, которых никогда не увидит день. Только ночь и темнота… Ночь и темнота.
Never coming home
Never coming home
Could I?
Should I?
Должен ли? Нужно ли?
Холодная осенняя волна коснулась ног, и в теле поселился лёд. Вдоль спины побежали щупы, проникая в самую душу, и без того выстуженную этой долгой бессонной ночью. Так просто. Сделать шаг, потом ещё один, и ещё… Холодно будет совсем чуть. Немножко, а потом только тишина… И больше не будет боли. И иронии во взгляде, сулящем всё. И ничего. В жестоком взгляде.
Как хорошо, что он не любим и не любит. Так проще…
Скрипнул лёд.
Ever... Get the feeling that you're never.
All alone and I remember now,
At the top of my lungs in my arms she dies…
She dies…
Он брёл по щиколотку в воде. Зеленовато-свинцовой, как его глаза. Как умирающая душа в теле, которое больше не ощущало холода и боли. Однажды боль притупляется, к ней привыкаешь, если живёшь слишком долго.
Здравствуй… Здравствуй…
Тугой ком в груди, тяжело ворочался, рождая крик. Он поднял глаза, глядя туда, на ту сторону, на тот брег, где рождался новый день. День, в котором его уже не будет.
Голос, хриплый, надтреснутый, как клавиши старого пианино… Ничего не хотеть, ни о чём не мечтать…
- And all the wounds that are ever gonna scar me…
For all the ghosts that are never gonna catch me...
Nobody wants to be lonely...Темнота обступала со всех сторон. Складывалось впечатление, будто автомобиль поглотил цельный абсолютный мрак. Так темно не бывает, наверное, даже в аду. Вот твоя героика, мальчик, глупец…
Беги, беглец, давай, попробуй… Ты уже пытался однажды сбежать. Ты сам себе судья, а от самого сбежать невозможно.
Серая лента дороги стелилась под колёса, белая светящаяся под светом фар разделительная полоса сбоку, фары по встречной, такой же одинокий беглец, как и он сам.
Хонсю он покинул несколько часов назад, на пароме перебрался на… куда-то, куда он особо не заморачивался, просто ехал и всё. Разрешения в порядке, документы тоже, да и сам европеец, сносно лопочущий по-японски, не вызывал нареканий и подозрений.
Чашка крепкого кофе перед паромом и снова ночь.
За последние двое суток он спал часов пять. Но останавливаться не собирался, продолжая путь в никуда.
Однажды собственные эмоции погубят его. Совершенно точно, иначе и быть не может. Руслан… гадатель… дурак.
Колода лежала здесь же, на панели, освещаемая зеленоватым светом индикаторов. И отдельно лежала карта, выпавшая ему перед самым выездом из города. Аркан «Колесо Фортуны». Эта карта не сулила особо страшных неприятностей… Просто, единожды выпав. Погружала в круговерть событий, ситуаций, сущего бреда, что только мог представиться в самом жутком сне. Одним словом: Хаос первозданный…
Nobody wants to be lonely
Nobody wants to cry
My body's longing to hold you
So bad it hurts inside
Остановился он только перед рассветом, у какого-то мотеля, и музыка беспрестанно гудела в голове, торжествуя голосами Агилеры и Мартина. Никто не желает быть одиноким… Никто не желает плакать… Вот только некоторые не могут быть с кем-то. Тогда почему, стоило только закрыть глаза, проваливаясь в тяжёлый муторный сон, он снова слышал удивлённое: Что ты сказал? Повтори! И повторял… снова и снова… Твердил, онемевшими непослушными губами, искусанными, припухшими, дрожащим хриплым голосом… как молитву, как «Господи, спаси и сохрани…» Я люблю… Я люблю… Я люблю… Я ЛЮБЛЮ…
And I'm not sleeping now that you're gone
I can't help feeling I did you wrong
And the night goes, on and on and on and on
Где он теперь? Чем занят? Что его беспокоит? О чём он думает?..
«Розовые сопли… Как низко я пал! Хочется схватить телефон, набрать номер и просто услышать голос»
Безразличный, усталый, пустой… ни нотки нежности, ни оттенка… Того взгляда из-под длинной косой чёлки не будет никогда. И таким как тогда, у лифта тоже. Смириться с этим невозможно, но придётся. Выхода попросту нет.
«Пусть живёт привычной ему жизнью, может, тот мальчишка вернётся. И ему не придётся колебаться, пытаясь решить, что же делать дальше… и куда деться от меня. Чего я вообще мог ожидать? Сколько ему лет? А сколько мне? Старик… дуралей… Самое место на свалке истории… Возомнил себя Казановой»
Три часа тяжёлого мучительного сна, ещё кофе, и снова дорога…
Time is precious and it's slipping away
And I've been waiting for you all of my life
Nobody wants to be lonely so why
Why don't you let me love you
Время бесценно…И оно стремительно утекает сквозь пальцы… О, он готов был ждать ещё одну жизнь… но почему, почему всё получилось ТАК??? Почему он позволяет любить, и не может просто быть?.. Ведь это так просто… и так же естественно, как дышать. Но… неужели в жизни никогда не будет места нежности? Всего только нежности во взгляде цвета крепкого кофе…
Сквозь открытое окно врывался горький морской ветер. Оседал на губах солоноватым привкусом отчаяния.
«Нашлась на старуху проруха… Вот и не справился. Справлялся с чем угодно, а с собой не смог…»
Ветер свободно играл длинной чёлкой, трепал пепельно-русые пряди. Где-то над морем зарождалась гроза.
Руслан съехал с дороги, остановив у какого-то каменистого пляжа, и вышел, прихватив с собой камеру и сигареты. Прикурил… некоторое время примерялся, как и на какую высоту лучше поставить камеру, чтоб заснять картинку… свинцовая вода, стальное небо и нахохлившаяся фигура, глядящая куда-то вдаль…назад… туда, откуда приехал.
Влез на капот, откинулся на лобовое стекло, глядя на море.
Can you hear my voice
Do you hear my song
It's a serenade
So your heart can find me
And suddenly you're flying down the stairs
Into my arms, baby
Before I start going crazy
Run to me, run to me
'Cause I'm dying
Два дня… и душа с телом расстаётся. Столько кофе он не пил со времён студенческой юности. А как последний кретин не вел себя никогда в жизни… Влюблённый идиот. Недоумок несчастный…
Думать, что без него будет легче… Нет, только хуже. Во сто крат хуже. Так, что хочется умереть. Впервые в жизни…
И просто завершающим аккордомТы мне не скажешь: я тебя люблю
А я... я что? По горло сыт обманом.
Я для тебя игрушка, но... с изьяном:
Ненужный... Но тебя боготворю.
Навязывать любовь свою? Зачем,
Коль скоро я обуза. Буду честным,
Не лучше ль быть кому-то интересным,
Чем в твоём доме быть никем... ничем...
А мог бы. Только надо ли тебе?
В наш светлый век рабы давно не в моде.
Чего хотел... Всё сказано уж вроде,
И... благодарен я за всё Судьбе.
Лишь прошепчу, что я тебя люблю.
И отягчать тебя собой не стану.
Зачем же бередить чужую рану,
Коль с нею жить придётся и в раю...
Из старого. Очень старого.
Часть архива.
Лет пять назад я начала писать эскизы. Зарисовки. Виньетки.
И были они разными, но почти всегда грустными и болезненными.
My chemical romance - The ghost of you
Nobody wants to be lonely...
И просто завершающим аккордом
Лет пять назад я начала писать эскизы. Зарисовки. Виньетки.
И были они разными, но почти всегда грустными и болезненными.
My chemical romance - The ghost of you
Nobody wants to be lonely...
И просто завершающим аккордом