Знаешь, каково это, быть с тобой?

Это когда все слова, все монологи, загодя заготовленные, застревают в горле, а язык становится неповоротливо-бестолковым, и вместо внятной речи выходит странное:

- Ааа…ноо..

А потом, просто посмотреть, убедиться, что это ты, и что не собираешься исчезать, и произносишь тихо:

- Я рад, что я снова с тобой…

Нет, не знаешь. Даже не догадываешься, что это означает для меня.

Ты улыбаешься и отпускаешь сальную шуточку, а я… нет, я не краснею и не злюсь. Но колени начинают предательски дрожать, и я снова не нахожу подходящих слов, чтоб ответить тебе.

- Знаешь, я ведь скучал по тебе…

Вздрагиваю и улыбаюсь. Глупо-глупо, чувствую, как внутри поднимается давно позабытое тепло. И согреваюсь, запасаюсь этим теплом, ведь за этой улыбкой, за этим летом снова последует осень усталости и зима отчуждения. Но пока…

- Я тоже рад…



Наверное, я хотел бы быть другим. Хотел бы улыбаться всей душою, дарить тепло слов, всех сразу, что есть на свете и все тебе, хотел бы отдаваться всецело единому ощущению, подпитывая горящие угли от пламени твоего взгляда, жаркого дыхания чувств, но... всегда есть крохотное "но". Пожалуй, ты сказал бы, что не ждешь от меня ничего в ответ, даже никаких ответных мыслей на твои высказанные... А я, не желая оправдываться, не хочу молчать... И всякий раз, когда ты говоришь приятные нежности, отпускаю в ответ нелепые и неуместные шутки лишь ради дистанции. Я слишком порос шипами. Моя шкура давно похожа на спину дикобраза. И потому мне легче молчать, ведь молчание золото. И все, что я могу ответить, это односложное:

- Привет. Все отлично.

Вместо того, чтобы расписать собрание сочинений, раскрывшись подобно жемчужной раковине. Хотелось бы знать, что это лишь напускное, что это только самовнушение. Но увы, это не так... Чтобы быть со мной, нужна недюжая выдержка. Наверное, надо меня хорошо знать, чтобы видеть, где хОлодность, а где забота, поскольку в моих устах они мало отличимы для стороннего человека. Но тебе нужно не это... Тебе нужен настоящий жар раскаленной печи страсти и колейдоскоп чувств, а не холодные кирпичи старой кладки, не вбирающие, как и не отдающие тепло зажженого рядом с ними огня. И не говори, что это не так... Я вижу... Закрой глаза... И забудь все то, что доставляет тебе боль... И поверь, я буду в этом списке...



Со мною рядом было тепло. Был огонь и была страсть. Настоящие, такие, каких может больше никогда не быть. Вот только, я сам отрёкся от них, заставил угаснуть.

Я тысячу раз, без преувеличения, зарекался. Тысячу раз проклинал сам себя, ненавидел весь мир за всё, что было, за всё, чего не будет. Я тысячу раз убивал себя, калечил, с корнем выворачивал, стараясь позабыть всё, что связано с тобой. Хуже всего ночами. Долгими, мучительными, дождливыми. Когда я сижу и слушаю дробь капель по крыше, и мне хочется кричать на весь дом. Вместо этого – сжимаю кулаки и закусываю губы. И молчу.

И хочу сказать, что не нужен, совсем не нужен и не интересен. И говорю. И самому себе вру. И снова себя же проклинаю за свою слабость, за свою себе ложь.

Я закрываю глаза.

Я отключаю себя, закрываюсь от мира. Я умираю в себе, лишь бы только не чувствовать где-то там, далеко, тебя. И когда на последнем дыхании впускаю в себя мир, первое, что воскресает – мысль о тебе.

Я ничего не могу сделать. Один раз впустив тебя в себя, мне не остаётся больше ничего.