Майданутый свидомит
читать дальшеДима откинулся на спинку сидения и зажмурился, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, прокричал, перекрикивая музыку:
- У Мира через три дня день рождения!
Пристегнись, чудо. Сегодня я покажу тебе что такое настоящая скорость. И нет, возражения не принимаются, - он подождал, пока Дима щелкнет замком, а потом вырулил с парковки. Поймал радиостанцию с танцевальной музыкой, поставил громкость почти на максимум и ударил по газам, смеясь чуть счастливо, почти сумасшедше.
- Я люблю тебя! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯЯ!!
Дима откинулся на спинку сидения и зажмурился, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, прокричал, перекрикивая музыку:
- У Мира через три дня день рождения!
Влад резко сбавил скорость и убавил музыку:
- У Мира день рождения? Он ничего не говорил…
- Партизан и перестраховщик, - Дима улыбнулся одними уголками губ. - Он не любит об этом говорить. Мы поздравляем его в семейном кругу. Обычно. Но теперь его семья несколько выросла, так что да… За два дня мало что успеть можно, да и не знаю я что ему подарить. А восемнадцать лет это все-таки возраст. Дом у него уже есть. Может, машину?
- Хороший подарок на восемнадцатилетние, - Влад задумался. – Только боюсь, Максу слишком нравится катать его на своем джипе. Да и беспокоится будет точно. Колеса по ночам, чтобы Мир сам не ездил прокалывать будет вряд ли, но… Хотя, может это я перестраховщик. Слишком боюсь любой вещи, которая хоть теоретически может помешать их отношениям, - он чуть виновато улыбнулся Диме. – Но машина действительно хороший подарок. Ну, или отправить их с Максом на какой-нибудь курорт.
- Отдыхать? Хорошая идея, - кивнул Дима задумчиво. - У Макса каникулы, Миру, правда, поступать надо, но дней десять на солнышке вдали от столицы им, думаю, пойдет только на пользу.
- До дня рождения всего три дня. Как ты собираешься все это организовать? И ты вообще хоть как-то готовился к этому событию? Или мы будем совершать чудеса организации? И надо решить все же – тур или машина.
- Ну мы ведь придумаем что-нибудь. Мы же умные, правда? - Дима прикусил нижнюю губу, посмотрел в окно, на проносящийся мимо ночной проспект. - Ну я арендовал маленький ВИП-зал в клубе «Серпантин», так что вопрос «Где?» не стоит. Что касается подарка… Горящих туров - валом, правда, документы подготовить для поездки - проблемно. Нужно время.
- На машину уйдет времени не меньше… - Влад задумался. – Хотя если очень попросить, то оформить можно быстро. Проблема в том – куда отправлять или какую машину дарить. Ты спрашивал его об этом?
- Я спрашивал только о том, что он хотел бы в подарок. И вот от собственного «корыта»… - Дима ухмыльнулся, - он бы не отказался. Но марку «корыта» мы не обсуждали, увы.
Влад отразил его ухмылку:
- Защлем к нему Макса с этим вопросом?
- Не послать ли нам гонца, за бутылочкой винца? Смотри на дорогу, сердце мое, я хочу дожить до времени «Х». - Дима достал из его кармана телефон, набрал номер Макса и, услышав в трубке знакомое: «Да, папа», тихо фыркнул.
- Макс, у нас к тебе партийное поручение выведать какие машины нравятся твоей второй половинке и доложить в течение пары часов. Время пошло…
- Верни на базу, - Влад забрал у него свой телефон, походу погладив его пальцы. – Надеюсь, ты не оторвал их ни от чего… интересного.
5.
И вот КАК это понимать?
Нет, то, что Дмитрий звонил с отцовского телефона, это как раз нормально. Значит таки не ругались, значит вместе едут домой. Но что бы означало задание?!
Мир тихо мурчал что-то на кухне. По квартире разошелся восхитительный аромат чая и корицы. Макс облизнулся, отложил телефон и прошлепал на кухню. Обнял любимого со спины, дождавшись, пока тот поставит на стол чашку с чаем и легонько поцеловал его в основание шеи.
- У меня к тебе есть деловое предложение.
- Какое? – Мир откинул голову на его плечо, тихо млея от того, что все закончилось, больше не нужно никуда бежать, а Макс рядом и даже обнимает.
- Раз уж я у тебя дома нахлебничаю, буду учить тебя водить мое «корыто». - Макс носом потерся о светлую макушку.
- Не боишься за свое «корыто»? – Мир тепло фыркнул. – Или ты решил вдруг машину сменить, да повода нет?
- Я все еще надеюсь выклянчить у папы Влада его эпически невдолбенный «Порш». - Заговорщическим шепотом поведал ему огромную тайну своей души Макс. - Кстати, как он тебе? Шоколадочка… ммм…
- Его положение обязывает такую тачку иметь, а тебе вообще машина американского мороженщика подошла бы. Образ бы точно завершила, - Мир развернулся в его руках. – У него красивая машина, но… не мое это. К чему такие вопросы, солнце?
- Оооо! - Макс изобразил на физиономии обиду пополам с загадочностью. - Если выклянчу, прикинь, я на «Порше»… просто ахЪ! И ты, выходишь из супермаркета с багетом французским под мышкой, а нам во след: «наши люди в булочную на «Поршах» не еееездят!
Мир фыркнул, а потом вдруг понял. И кто звонил и почему Макс вышел и откуда вдруг разговор о машинах.
- Если тебе дали задание узнать, какую машину я хочу ко дню рождения, то ты его позорно провалил. Ибо, как истинный эгоист все сначала свел к себе любимому и своей тайной мечте заодно.
Макс замер. Царапнуло. Не то, чтоб уж очень больно, до зеленых соплей, нет. Просто вдруг стало немного обидно. А потом, второй волной за обидой пришла злость на себя: правда глаза колет, да, Максим? Шутки на сегодня закончились.
Макс опустил руки, выпуская Мира из объятий.
- Извини. Я не хотел. - Вернулся в спальню, выудил из шкафа спортивные брюки и направился в душ. - А тайная мечта у меня мотоцикл. «Кавасаки ниндзя».
Мир закусил губу. Обидел. Но сказать простое «прости» почему-то не поворачивается язык.
- У меня день рождения через три дня и… Ладно, я сам позвоню отцу, - он повел плечами и, пытаясь вспомнить куда сунул телефон, вышел из кухни. Кажется, на полочке в гостиной…
Макс включил воду и полез под упругие струйки воды, подставляя лицо теплым каплям. Ну вот. Уже совсем не болит. Мелочи, они ведь быстро забываются, правда?
Он и впрямь эгоист. Вечно о себе только и думает. Я, я, опять я… желания, переживания, треволнения, потребности. Нога его дурацкая. Ну кто, спрашивается, за язык тянул, шуточки шутить? Допаясничался? Ну и кто виноват? Ты, конечно, Макс. Не острил бы - спокойно бы жил.
А под сердцем засела заноза. И тупо ноет, не давая покоя.
Мир зажмурился, сжимая в руках телефон, а потом тряхнул головой и позвонил отцу:
- Пап? Судя по тому какие вопросы задавал мне Макс пару минут назад, идея с машиной тебя не оставила?
- Скажем так, - послышалось по ту сторону, на фоне музыки и шелеста шин по асфальту. - Меня не оставила идея. Но вот идея с чем именно я пока не решил. Может, подскажешь?
- Пап, ты подарил мне квартиру. Может, хватит? – Мир метался по комнате, а потом подошел к двери ванной и просто сел на пол, подпирая стенку и прислушиваясь к шуму воды.
- Знаешь поговорку о ложке, которая дорога к обеду? - Дима вздохнул. - Тебе был НУЖЕН дом. Тебе было необходимо место, где ты мог бы быть с любимым человеком. А день рождения это совершенно отдельная тема. Или ты со мной не согласен? - в его голосе не было ни намека на раздражение или злость. В нем даже иронии не было. Дима просто приводил аргументы, как всегда делал в спорах.
- Но мне действительно ничего не надо, - Мир только вздохнул. – Я отлично езжу на метро, да и пробки… Мне нужно было, чтобы ты был счастлив. А сейчас… - Мир откинул голову назад, закрывая глаза, прислушиваясь к себе. И вдруг… - Научи меня петь, пап, - ресницы распахнулись, и Мир выпрямился. – Сам или уроки вокала… У меня есть слух, голос тоже вроде не самый мерзкий. Да я и не на сцену хочу. Я… - он внезапно смутился. – Для себя. И Макса, - последние слова он и сам расслышал еле-еле.
По ту сторону повисло молчание, точно Дима о чем-то напряженно размышлял.
- Хорошо, - сказал он, наконец. - Но жалеть тебя я не буду, ты ведь понимаешь? И то, что давить на тебя я буду ничуть не меньше, чем на Макса.
Мир усмехнулся:
- Ты не очень обидишься, если я скажу, что после Соколовского-старшего мне уже ничего не страшно?
- Надеюсь, своего мнения после первых занятий ты не переменишь, - раздался тихий смешок Димы, а потом тихое: - Вот видишь, Владиус, я же говорил, что он - партизан тот еще!
- Вы друг друга стоите – это точно, - вздохнул Мир, а потом вдруг добавил. – Ты не будешь против, если я проколю себе ухо?
- Долго думал? Или насмотрелся на кого? Ох, братцы-кролики, как тяжело с вами иногда, бог с тобою, - но и в этот раз в его голосе чувствовалась только теплая улыбка.
Мир улыбнулся про себя и, попрощавшись с отцом, снова откинулся на стену. Покусал губы, глядя прямо перед собой в никуда, а потом поднялся. Прошел в спальню, сдернул покрывало с постели, и рухнул на кровать прямо так, в одежде. С подарком разобрались, это радовало. И где там Макс? Словно в ответ на его немой вопрос, вода в ванной шуметь перестала, а еще через пару мгновений послышался звук открывшейся двери и по полу мимо спальни прошлепали босые ноги. Мир сжался и буквально заполз под одеяло, чувствуя себя виноватым. Господи, ну почему им так трудно быть вместе?
Макс выбрался на балкон, рухнул в кресло и закурил, затягиваясь глубоко, чтоб от каждой затяжки на глазах слезы выступали. Лишь когда сигарета дотлела до фильтра, повернулся, закинув ноги на подлокотник, свернувшись в кресле чуть не в позу эмбриона.
Глупо. И не поругались, и не поняли друг друга. И отчего так хочется подохнуть? Эгоист. Цветов не дарит… тот веник был не в счет. Подарков тоже. О дне рождения не знает. Замечает только себя. Считает что стеб и шуточки это норма жизни. Мудак ты, Соколовский.
Макс судорожно вздохнул и снова закурил. Прохладный ночной воздух теребил влажные пряди волос. Хорошо здесь. Тихо.
Мир отчаянно прислушивался к звукам, но ответом ему была только тишина. А лежать больше не было сил. Внутри словно сжималась все сильнее пружина. Почти истерика перед шоу, постановка, поиски Влада после… Устал. Безумно устал. А пружина все скручивается и скручивается.
Мир застонал, крутанулся на постели и скатился с кровати. Подхватил телефон и ключи, и вылетел из квартиры, в самый последний момент сообразив переобуться. Наверное… Так будет лучше.
Макс выскочил из квартиры парой минут позже. Без футболки. В кроссовках на босу ногу. Бренча ключами. Проклиная лифтера и лифт, не работающий в глухой час ночи. И собственную бронелобость.
Он выскочил во двор и, наплевав на то, что все вокруг спят, заорал:
- МИИИИР!!!
Сволочь. И эгоист. Чем он лучше идиота и лицемера Бози? Да ничем. Совершенно ничем. Только хуже. Несравнимо хуже. Такое закатить Миру в день премьеры. Мало было вчерашнего нервного срыва? Полирнуться захотелось? Урод моральный. Ну ты и сука, Сокол!
Ужас затопил сознание. В мыслях мелькали картинки одна страшнее другой. Мир в больнице, Мир а милиции, Мир… об том вообще лучше не думать, как и о том, что какая-то лимита может заловить его в подворотне, и… об этом тоже лучше не думать, не думать, не думать!!! Но мысли упрямо возвращались.
А Мир тенью несся по улицам, инстинктивно обходя темные уголки и подворотни. Вывернул к метро и устало опустился на поребрик, тяжело дыша. После премьеры и этой пробежки ноги заныли так, словно вот-вот скрутит судорога, и Мир лихорадочно принялся растирать мышцы. Идиот… Ну какой же он идиот. Мышцы ныли и требовали отдыха, и Мир, матерясь на себя уже почти сквозь слезы, заставил себя подняться. Пружинка внутри почти растаяла, ослабла, и это радовало просто несказанно.
Мир всхлипнул, зло вытер лицо ладонью и тут же замер, когда за спиной послышался шорох прошлогодних листьев. Он замер, мгновенно напрягшись, а потом медленно обернулся, пару мгновений просто похлопал ресницами и… рассмеялся. Чисто. Звонко. Напряжение истаяло окончательно, и Мир присел на корточки перед крохотным котенком, сжавшимся в комочек и так отчаянно смотрящим на него. Его шкурка, наверное, была белой, но под слоем грязи и пыли, разглядеть можно было только серый цвет. Умные зеленые глаза пристально следил за Миром, когда тот протянул к нему руки, но попыток взять его делать не стал. Только шепнул тихо:
- Иди ко мне. Я не обижу.
Котенок дернул ухом, а потом осторожно обнюхал кончики пальцев, вызвав у Мира теплый смех. Шершавый язычок прошелся по подушечкам, и Мир, больше не сомневаясь, подхватил котенка на руки и прижал к груди, поглаживая между ушками.
- Пойдем домой, малыш.
От никотина во рту совсем горько.
И на душе погано. Хуже не придумаешь. Уйти? Уехать к чертям собачьим? Забиться на даче в самый дальний угол дома, обнять подушку и выть. Выть, выть, выть, пока и это не переболит. Пока не выгорит.
Где же его носит? Ну где? Ведь что угодно могло стрястись. Москва - это не Простоквашино. Москва - это Москва.
Нет, Сиди, Соколовский. Вдруг… ему будет нужна твоя помощь, а тебя где-то черти носят?
Макс сжался на лавочке у подъезда, как еще не так давно сидел, пьяный в хлам, до поросячьего визгу пьянючий, гад ползучий, ой гааад… Нет уж, сука, нехрен рыдать. Слезы - они залог прощения, а ты прощения не заслуживаешь, потому что мразь и эгоист.
Мир вывернул из-за угла, застыл на мгновение, глядя во все глаза на сгорбленную фигуру Макса и, сунув задремавшего котенка за пазуху, неслышно подошел к Соколовскому со спины. Окинул взглядом каменные плечи, сведенные словно судорогой, пальцы, держащие сигарету, а потом выдохнул и, подойдя к нему вплотную, прижался лбом к плечу.
- Прости, Макс… Ты простебался, а я опять тебя не понял. Прости.
Макс судорожно вдохнул и зажмурился.
Все в порядке. Все в порядке. Цел-невредим, говорит внятно, зубы по дороге не растерял, в голосе истерики нет…
- Это ты меня прости. Я и правда эгоист. О себе только и думаю, - глухо ответил он. - Вот видишь, опять я, я. Сейчас поною, разжалоблю тебя ты снова попросишь прощения, потом я опять. И ты простишь. До следующей нервотрепки. Ты был прав. Из нас двоих это мне семнадцать на самом деле, и это я истеричная тупая блондинка. Я. Снова я. Прости, Мир. - Макс поднялся на ноги. - Я приручил тебя, но я тебя недостоин. Видишь, опять играю. Классика приплетаю. А знаешь почему? Потому что сволочь я, Мир. Сволочь и редкая сука. Я.
- Ты актер, Макс. Актер и бестолочь. И не более того. Мы разные, Макс. Но я пытаюсь тебя понять, хоть у меня и не всегда получается. И я люблю тебя. Просто люблю, - Мир покачал головой и вытащил из-за пазухи котенка. – Надеюсь, у тебя нет аллергии? - глаза Мира сияли, когда он смотрел, как котенок потянулся к Максу и легко куснул его за подставленный палец.
- Нет, - покачал головой Макс, осторожно обнимая тонкую сильную фигурку. - Я не знал, что у тебя день рождения на носу. Увы, об этом факте биографии ты умолчал. Слова твоего отца застали меня врасплох, я ж не знал, что вы могли на эту тему общаться.
Пальцы почесывали тонкую кошачью шейку и мелкий кис тихонько урчал от удовольствия.
- Давай назовем его Бармалеем?
«Я бы не молчал, если бы ты меня об этом спросил», - почти слетело с языка, но Мир вовремя прикусил его. Хватит им проблем и без этого.
- Бармалеем? – от навалившейся вдруг усталости Мир покачнулся. – Пусть будет Бармалей, - он почти безразлично пожал плечами. Изображения перед глазами размывалось, и Мир принялся их тереть. – Пойдем домой, а? А то я сейчас прямо здесь свалюсь.
- Пойдем, - Макс подхватил на одну руку пушистика, другой приобнял, поддерживая, не давая упасть, Мира. Вот так, пошатываясь, они добрались до квартиры. Минутку Макс повозился с ключами, пытаясь попасть в замочную скважину, и когда, наконец, входная дверь за ними закрылась, отпустил Мира, легонько подтолкнув к спальне. - А тебя, мой пушистый, и, даже не сомневаюсь, что блохастый, друг, стирать мы будем утром. Сейчас ты, наверное, жрать хочешь, да и туалет тебе надо показать…
На кухне он плеснул в блюдце сливок, отыскал какую-то посудину, отдаленно напоминавшую лоток, порвал туда гламурный журнал, дополнил той самой газетой, в которой мать поливала отца грязью, познакомил нового жильца с туалетом и прошлепал в спальню.
Когда он вошел - Мир уже свернулся калачиком на постели.
- Я тоже очень хочу тебя понять, - прошептал Макс, устраиваясь рядом с ним. - Очень хочу.
- Я знаю, что со мной сложно, - Мир не улыбнулся. Он даже не придвинулся ближе, хоть сердце просто рвалось из груди. – Я капризный, мнительный и иногда веду себя, как девчонка. Просто… Все слишком сильно изменилось. Я просто оказался не готов. Еще четыре месяца назад я считал, что принадлежу отцу до кончиков ногтей. Он видел во мне свое спасение, и я просто не имел права подвести его. Стать таким, каким хотел. Я был идеальным сыном идеального Дмитрия Берга. Но сейчас… Я знал, что мать с отцом давно не живут как муж и жена, но это известие о ребенке… - Мир сжался в комочек еще сильнее, словно защищаясь. – И мой отец – не идеальное и безупречное существо, а… И я больше не нужен ему, я больше не его спасение. И я так отчаянно пытаюсь теперь вспомнить, кто я, какой я. Что хотел, о чем мечтал. И… не могу. Не могу, понимаешь?! Это… страшно, Макс. В семнадцать чувствовать себя стариком.
Макс обнял его, притягивая к себе, грудью касаясь его спины.
- Ты капризный и мнительный. Я эгоист и сволочь. Ты стремился стать идеальным. Я - никогда. Но мы оба были центром вселенной каждый для своего отца. Только ты переносишь то, что он отдаляется, потому что снова обрел любимого человека очень тяжело. А я - нет. Хоть и не скрою, что ревную. Но это другое. Его внимание всегда было сосредоточенно на мне, и мне этого не хватает, да. Но я знаю, что он меня любит и что я по-прежнему ему нужен. Неужели ты думаешь, что с тобой иначе? Я… - тут он вздохнул и зажмурился. Да, ему изначально дали очень много свободы, которой у Мира особо и не было. Просто Дмитрий поставил мягкие рамки. Очень мягкие. Пластичные. Все-таки не позволяя сыну уйти далеко в сторону. - Я не бунтовал никогда. И ирокеза у меня не было. И себя найти мне пришлось. Иначе я был бы обузой отцу. Иначе возненавидел бы все. И мой… теперешний эгоизм нервно курил бы в сторонке в сравнении с тем чудовищем, которым я мог бы стать. Ты вспомнишь. Пройдет немного времени и вспомнишь. И о чем мечтал. И к чему стремился. И каким хотел бы быть.
- Я дурак, я знаю, - выдохнул Мир и стиснул зубы. Объятия Макса были… невыносимы. Именно сейчас, в эту минуту Миру хотелось вырваться из обнимающих его рук. Откатиться в сторону и замереть на краешке. Вот только рассудок холодно отмечал – сделай это и можешь уходить. Навсегда. Потому что рухнет все то, что уже успели выстроить. И не от Макса он сейчас так хочет убежать. От страха попасть из одной башни в другую. И пусть Макс – не отец, но…
- Я знаю только одно, - Мир развернулся в его руках, глядя прямо в глаза. – Я больше не хочу быть принцессой ни в чьей башне. Я не хочу ломать себя, чтобы походить на чей-то идеал и соответствовать чьим-то взглядам. Я не знаю, каким ты видишь меня. Я не знаю, что я для тебя. И нет, дело тут вовсе не в любви. Просто хочу, чтобы ты знал. Я не хочу попасть однажды в твою клетку. Я знаю, что этого НИКОГДА не будет. Но сейчас я не могу этого не сказать, понимаешь? – он придвинулся еще ближе, разглаживая глубокую складочку на лбу. – Ты хочешь меня понять, а я – вот такой. И теперь ты знаешь мой самый большой страх.
- Ни разу, ни одного дня я не пытался давить на тебя, Мир. Никогда я не пытался тебя перекроить под себя. Никогда не пытался… - Макс криво усмехнулся, - в башню засадить. Я не подгоняю тебя под свои идеалы. У меня вообще идеалов нет. Ты такой, какой есть. И я просто думал… думаю, что ты раскроешься тогда, когда захочешь сам и до такой степени, до которой пожелаешь. Я называю тебя принцессой, русалочкой или спящей красавицей не потому, что присвоить хочу. Просто оно ко времени и к ситуации приходится. Ты - мой парень. Любимый мой человек. Вот кто ты для меня. У нас не было времени друг друга узнать. Нас швырнуло друг в друга. Это не в упрек. Это факт. Но я никогда не попытаюсь присвоить тебя. Несмотря на весь мой эгоизм.
- Я знаю, - Мир прикрыл глаза, поглаживая его пальцы. – Иначе меня бы здесь не было. И ты прав – нас швырнуло друг в друга. И сейчас я боюсь, что теперь, когда ты узнаешь меня получше, то разочаруешься. И это запирает меня в «башню». Я люблю тебя, я не хочу потерять тебя и… снова и снова делаю ошибки, пытаясь остаться таким, каким был, когда мы встретились, и ты меня полюбил. Я сам загоняю себя в ловушку. А еще… боюсь, что во мне просто нечему раскрываться. Я дурак, да? – он зажмурился, словно боясь заглянуть Максу в глаза.
- Дурак, - кивнул Макс, целуя его в лоб. - Вот ты узнаешь меня, я дурак еще больший, а уж какие идиотские поступки совершаю, закачаешься. А еще я не могу быть собой, не могу ни секунды. И меня это пугает. Потому что я странно перетекаю из одного состояния в другое, из одной роли в другую. И я не знаю какого меня полюбил и любишь ты. Потому что я не знаю кто я.
- Мы оба с тобой дураки. А еще мы просто устали. Очень сильно устали, - Мир вздохнул, прижимаясь к Максу так крепко, как только позволяли остатки сил. – А я просто люблю тебя. Не всегда понимаю то, что ты прячешь за словами, но я учусь, - он потерся щекой о плечо Макса. – Давай спать, родной. Завтра будет новый день. И наконец-то можно будет выспаться.
Макс улыбнулся.
- Спи, котенок… - а потом прижался щекой к светлой макушке и тихонечко запел: - Замерший и пустой, за руки взявший боль, я ангела вздох сберегаю, но…
Он пел и пел, убаюкивая, укачивая, с легкой мягкой улыбкой в голосе, едва заметной, слыша, как с тихим «мрррр» на постель взобрался пушистик, как вздохнул Мир.
- Когда-нибудь я тоже спою тебе колыбельную, - на грани слышимости выдохнул Мир, мягко целуя уголки его губ, чтобы не мешать льющейся песне. – Спасибо за все, - он погладил шерстку устроившегося на одеяле котенка и, прислушиваясь к песне и стуку сердца Макса под его ладонью, закрыл глаза и погрузился в сон.
- У Мира через три дня день рождения!
Пристегнись, чудо. Сегодня я покажу тебе что такое настоящая скорость. И нет, возражения не принимаются, - он подождал, пока Дима щелкнет замком, а потом вырулил с парковки. Поймал радиостанцию с танцевальной музыкой, поставил громкость почти на максимум и ударил по газам, смеясь чуть счастливо, почти сумасшедше.
- Я люблю тебя! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯЯ!!
Дима откинулся на спинку сидения и зажмурился, а потом, набрав в легкие побольше воздуха, прокричал, перекрикивая музыку:
- У Мира через три дня день рождения!
Влад резко сбавил скорость и убавил музыку:
- У Мира день рождения? Он ничего не говорил…
- Партизан и перестраховщик, - Дима улыбнулся одними уголками губ. - Он не любит об этом говорить. Мы поздравляем его в семейном кругу. Обычно. Но теперь его семья несколько выросла, так что да… За два дня мало что успеть можно, да и не знаю я что ему подарить. А восемнадцать лет это все-таки возраст. Дом у него уже есть. Может, машину?
- Хороший подарок на восемнадцатилетние, - Влад задумался. – Только боюсь, Максу слишком нравится катать его на своем джипе. Да и беспокоится будет точно. Колеса по ночам, чтобы Мир сам не ездил прокалывать будет вряд ли, но… Хотя, может это я перестраховщик. Слишком боюсь любой вещи, которая хоть теоретически может помешать их отношениям, - он чуть виновато улыбнулся Диме. – Но машина действительно хороший подарок. Ну, или отправить их с Максом на какой-нибудь курорт.
- Отдыхать? Хорошая идея, - кивнул Дима задумчиво. - У Макса каникулы, Миру, правда, поступать надо, но дней десять на солнышке вдали от столицы им, думаю, пойдет только на пользу.
- До дня рождения всего три дня. Как ты собираешься все это организовать? И ты вообще хоть как-то готовился к этому событию? Или мы будем совершать чудеса организации? И надо решить все же – тур или машина.
- Ну мы ведь придумаем что-нибудь. Мы же умные, правда? - Дима прикусил нижнюю губу, посмотрел в окно, на проносящийся мимо ночной проспект. - Ну я арендовал маленький ВИП-зал в клубе «Серпантин», так что вопрос «Где?» не стоит. Что касается подарка… Горящих туров - валом, правда, документы подготовить для поездки - проблемно. Нужно время.
- На машину уйдет времени не меньше… - Влад задумался. – Хотя если очень попросить, то оформить можно быстро. Проблема в том – куда отправлять или какую машину дарить. Ты спрашивал его об этом?
- Я спрашивал только о том, что он хотел бы в подарок. И вот от собственного «корыта»… - Дима ухмыльнулся, - он бы не отказался. Но марку «корыта» мы не обсуждали, увы.
Влад отразил его ухмылку:
- Защлем к нему Макса с этим вопросом?
- Не послать ли нам гонца, за бутылочкой винца? Смотри на дорогу, сердце мое, я хочу дожить до времени «Х». - Дима достал из его кармана телефон, набрал номер Макса и, услышав в трубке знакомое: «Да, папа», тихо фыркнул.
- Макс, у нас к тебе партийное поручение выведать какие машины нравятся твоей второй половинке и доложить в течение пары часов. Время пошло…
- Верни на базу, - Влад забрал у него свой телефон, походу погладив его пальцы. – Надеюсь, ты не оторвал их ни от чего… интересного.
5.
И вот КАК это понимать?
Нет, то, что Дмитрий звонил с отцовского телефона, это как раз нормально. Значит таки не ругались, значит вместе едут домой. Но что бы означало задание?!
Мир тихо мурчал что-то на кухне. По квартире разошелся восхитительный аромат чая и корицы. Макс облизнулся, отложил телефон и прошлепал на кухню. Обнял любимого со спины, дождавшись, пока тот поставит на стол чашку с чаем и легонько поцеловал его в основание шеи.
- У меня к тебе есть деловое предложение.
- Какое? – Мир откинул голову на его плечо, тихо млея от того, что все закончилось, больше не нужно никуда бежать, а Макс рядом и даже обнимает.
- Раз уж я у тебя дома нахлебничаю, буду учить тебя водить мое «корыто». - Макс носом потерся о светлую макушку.
- Не боишься за свое «корыто»? – Мир тепло фыркнул. – Или ты решил вдруг машину сменить, да повода нет?
- Я все еще надеюсь выклянчить у папы Влада его эпически невдолбенный «Порш». - Заговорщическим шепотом поведал ему огромную тайну своей души Макс. - Кстати, как он тебе? Шоколадочка… ммм…
- Его положение обязывает такую тачку иметь, а тебе вообще машина американского мороженщика подошла бы. Образ бы точно завершила, - Мир развернулся в его руках. – У него красивая машина, но… не мое это. К чему такие вопросы, солнце?
- Оооо! - Макс изобразил на физиономии обиду пополам с загадочностью. - Если выклянчу, прикинь, я на «Порше»… просто ахЪ! И ты, выходишь из супермаркета с багетом французским под мышкой, а нам во след: «наши люди в булочную на «Поршах» не еееездят!
Мир фыркнул, а потом вдруг понял. И кто звонил и почему Макс вышел и откуда вдруг разговор о машинах.
- Если тебе дали задание узнать, какую машину я хочу ко дню рождения, то ты его позорно провалил. Ибо, как истинный эгоист все сначала свел к себе любимому и своей тайной мечте заодно.
Макс замер. Царапнуло. Не то, чтоб уж очень больно, до зеленых соплей, нет. Просто вдруг стало немного обидно. А потом, второй волной за обидой пришла злость на себя: правда глаза колет, да, Максим? Шутки на сегодня закончились.
Макс опустил руки, выпуская Мира из объятий.
- Извини. Я не хотел. - Вернулся в спальню, выудил из шкафа спортивные брюки и направился в душ. - А тайная мечта у меня мотоцикл. «Кавасаки ниндзя».
Мир закусил губу. Обидел. Но сказать простое «прости» почему-то не поворачивается язык.
- У меня день рождения через три дня и… Ладно, я сам позвоню отцу, - он повел плечами и, пытаясь вспомнить куда сунул телефон, вышел из кухни. Кажется, на полочке в гостиной…
Макс включил воду и полез под упругие струйки воды, подставляя лицо теплым каплям. Ну вот. Уже совсем не болит. Мелочи, они ведь быстро забываются, правда?
Он и впрямь эгоист. Вечно о себе только и думает. Я, я, опять я… желания, переживания, треволнения, потребности. Нога его дурацкая. Ну кто, спрашивается, за язык тянул, шуточки шутить? Допаясничался? Ну и кто виноват? Ты, конечно, Макс. Не острил бы - спокойно бы жил.
А под сердцем засела заноза. И тупо ноет, не давая покоя.
Мир зажмурился, сжимая в руках телефон, а потом тряхнул головой и позвонил отцу:
- Пап? Судя по тому какие вопросы задавал мне Макс пару минут назад, идея с машиной тебя не оставила?
- Скажем так, - послышалось по ту сторону, на фоне музыки и шелеста шин по асфальту. - Меня не оставила идея. Но вот идея с чем именно я пока не решил. Может, подскажешь?
- Пап, ты подарил мне квартиру. Может, хватит? – Мир метался по комнате, а потом подошел к двери ванной и просто сел на пол, подпирая стенку и прислушиваясь к шуму воды.
- Знаешь поговорку о ложке, которая дорога к обеду? - Дима вздохнул. - Тебе был НУЖЕН дом. Тебе было необходимо место, где ты мог бы быть с любимым человеком. А день рождения это совершенно отдельная тема. Или ты со мной не согласен? - в его голосе не было ни намека на раздражение или злость. В нем даже иронии не было. Дима просто приводил аргументы, как всегда делал в спорах.
- Но мне действительно ничего не надо, - Мир только вздохнул. – Я отлично езжу на метро, да и пробки… Мне нужно было, чтобы ты был счастлив. А сейчас… - Мир откинул голову назад, закрывая глаза, прислушиваясь к себе. И вдруг… - Научи меня петь, пап, - ресницы распахнулись, и Мир выпрямился. – Сам или уроки вокала… У меня есть слух, голос тоже вроде не самый мерзкий. Да я и не на сцену хочу. Я… - он внезапно смутился. – Для себя. И Макса, - последние слова он и сам расслышал еле-еле.
По ту сторону повисло молчание, точно Дима о чем-то напряженно размышлял.
- Хорошо, - сказал он, наконец. - Но жалеть тебя я не буду, ты ведь понимаешь? И то, что давить на тебя я буду ничуть не меньше, чем на Макса.
Мир усмехнулся:
- Ты не очень обидишься, если я скажу, что после Соколовского-старшего мне уже ничего не страшно?
- Надеюсь, своего мнения после первых занятий ты не переменишь, - раздался тихий смешок Димы, а потом тихое: - Вот видишь, Владиус, я же говорил, что он - партизан тот еще!
- Вы друг друга стоите – это точно, - вздохнул Мир, а потом вдруг добавил. – Ты не будешь против, если я проколю себе ухо?
- Долго думал? Или насмотрелся на кого? Ох, братцы-кролики, как тяжело с вами иногда, бог с тобою, - но и в этот раз в его голосе чувствовалась только теплая улыбка.
Мир улыбнулся про себя и, попрощавшись с отцом, снова откинулся на стену. Покусал губы, глядя прямо перед собой в никуда, а потом поднялся. Прошел в спальню, сдернул покрывало с постели, и рухнул на кровать прямо так, в одежде. С подарком разобрались, это радовало. И где там Макс? Словно в ответ на его немой вопрос, вода в ванной шуметь перестала, а еще через пару мгновений послышался звук открывшейся двери и по полу мимо спальни прошлепали босые ноги. Мир сжался и буквально заполз под одеяло, чувствуя себя виноватым. Господи, ну почему им так трудно быть вместе?
Макс выбрался на балкон, рухнул в кресло и закурил, затягиваясь глубоко, чтоб от каждой затяжки на глазах слезы выступали. Лишь когда сигарета дотлела до фильтра, повернулся, закинув ноги на подлокотник, свернувшись в кресле чуть не в позу эмбриона.
Глупо. И не поругались, и не поняли друг друга. И отчего так хочется подохнуть? Эгоист. Цветов не дарит… тот веник был не в счет. Подарков тоже. О дне рождения не знает. Замечает только себя. Считает что стеб и шуточки это норма жизни. Мудак ты, Соколовский.
Макс судорожно вздохнул и снова закурил. Прохладный ночной воздух теребил влажные пряди волос. Хорошо здесь. Тихо.
Мир отчаянно прислушивался к звукам, но ответом ему была только тишина. А лежать больше не было сил. Внутри словно сжималась все сильнее пружина. Почти истерика перед шоу, постановка, поиски Влада после… Устал. Безумно устал. А пружина все скручивается и скручивается.
Мир застонал, крутанулся на постели и скатился с кровати. Подхватил телефон и ключи, и вылетел из квартиры, в самый последний момент сообразив переобуться. Наверное… Так будет лучше.
Макс выскочил из квартиры парой минут позже. Без футболки. В кроссовках на босу ногу. Бренча ключами. Проклиная лифтера и лифт, не работающий в глухой час ночи. И собственную бронелобость.
Он выскочил во двор и, наплевав на то, что все вокруг спят, заорал:
- МИИИИР!!!
Сволочь. И эгоист. Чем он лучше идиота и лицемера Бози? Да ничем. Совершенно ничем. Только хуже. Несравнимо хуже. Такое закатить Миру в день премьеры. Мало было вчерашнего нервного срыва? Полирнуться захотелось? Урод моральный. Ну ты и сука, Сокол!
Ужас затопил сознание. В мыслях мелькали картинки одна страшнее другой. Мир в больнице, Мир а милиции, Мир… об том вообще лучше не думать, как и о том, что какая-то лимита может заловить его в подворотне, и… об этом тоже лучше не думать, не думать, не думать!!! Но мысли упрямо возвращались.
А Мир тенью несся по улицам, инстинктивно обходя темные уголки и подворотни. Вывернул к метро и устало опустился на поребрик, тяжело дыша. После премьеры и этой пробежки ноги заныли так, словно вот-вот скрутит судорога, и Мир лихорадочно принялся растирать мышцы. Идиот… Ну какой же он идиот. Мышцы ныли и требовали отдыха, и Мир, матерясь на себя уже почти сквозь слезы, заставил себя подняться. Пружинка внутри почти растаяла, ослабла, и это радовало просто несказанно.
Мир всхлипнул, зло вытер лицо ладонью и тут же замер, когда за спиной послышался шорох прошлогодних листьев. Он замер, мгновенно напрягшись, а потом медленно обернулся, пару мгновений просто похлопал ресницами и… рассмеялся. Чисто. Звонко. Напряжение истаяло окончательно, и Мир присел на корточки перед крохотным котенком, сжавшимся в комочек и так отчаянно смотрящим на него. Его шкурка, наверное, была белой, но под слоем грязи и пыли, разглядеть можно было только серый цвет. Умные зеленые глаза пристально следил за Миром, когда тот протянул к нему руки, но попыток взять его делать не стал. Только шепнул тихо:
- Иди ко мне. Я не обижу.
Котенок дернул ухом, а потом осторожно обнюхал кончики пальцев, вызвав у Мира теплый смех. Шершавый язычок прошелся по подушечкам, и Мир, больше не сомневаясь, подхватил котенка на руки и прижал к груди, поглаживая между ушками.
- Пойдем домой, малыш.
От никотина во рту совсем горько.
И на душе погано. Хуже не придумаешь. Уйти? Уехать к чертям собачьим? Забиться на даче в самый дальний угол дома, обнять подушку и выть. Выть, выть, выть, пока и это не переболит. Пока не выгорит.
Где же его носит? Ну где? Ведь что угодно могло стрястись. Москва - это не Простоквашино. Москва - это Москва.
Нет, Сиди, Соколовский. Вдруг… ему будет нужна твоя помощь, а тебя где-то черти носят?
Макс сжался на лавочке у подъезда, как еще не так давно сидел, пьяный в хлам, до поросячьего визгу пьянючий, гад ползучий, ой гааад… Нет уж, сука, нехрен рыдать. Слезы - они залог прощения, а ты прощения не заслуживаешь, потому что мразь и эгоист.
Мир вывернул из-за угла, застыл на мгновение, глядя во все глаза на сгорбленную фигуру Макса и, сунув задремавшего котенка за пазуху, неслышно подошел к Соколовскому со спины. Окинул взглядом каменные плечи, сведенные словно судорогой, пальцы, держащие сигарету, а потом выдохнул и, подойдя к нему вплотную, прижался лбом к плечу.
- Прости, Макс… Ты простебался, а я опять тебя не понял. Прости.
Макс судорожно вдохнул и зажмурился.
Все в порядке. Все в порядке. Цел-невредим, говорит внятно, зубы по дороге не растерял, в голосе истерики нет…
- Это ты меня прости. Я и правда эгоист. О себе только и думаю, - глухо ответил он. - Вот видишь, опять я, я. Сейчас поною, разжалоблю тебя ты снова попросишь прощения, потом я опять. И ты простишь. До следующей нервотрепки. Ты был прав. Из нас двоих это мне семнадцать на самом деле, и это я истеричная тупая блондинка. Я. Снова я. Прости, Мир. - Макс поднялся на ноги. - Я приручил тебя, но я тебя недостоин. Видишь, опять играю. Классика приплетаю. А знаешь почему? Потому что сволочь я, Мир. Сволочь и редкая сука. Я.
- Ты актер, Макс. Актер и бестолочь. И не более того. Мы разные, Макс. Но я пытаюсь тебя понять, хоть у меня и не всегда получается. И я люблю тебя. Просто люблю, - Мир покачал головой и вытащил из-за пазухи котенка. – Надеюсь, у тебя нет аллергии? - глаза Мира сияли, когда он смотрел, как котенок потянулся к Максу и легко куснул его за подставленный палец.
- Нет, - покачал головой Макс, осторожно обнимая тонкую сильную фигурку. - Я не знал, что у тебя день рождения на носу. Увы, об этом факте биографии ты умолчал. Слова твоего отца застали меня врасплох, я ж не знал, что вы могли на эту тему общаться.
Пальцы почесывали тонкую кошачью шейку и мелкий кис тихонько урчал от удовольствия.
- Давай назовем его Бармалеем?
«Я бы не молчал, если бы ты меня об этом спросил», - почти слетело с языка, но Мир вовремя прикусил его. Хватит им проблем и без этого.
- Бармалеем? – от навалившейся вдруг усталости Мир покачнулся. – Пусть будет Бармалей, - он почти безразлично пожал плечами. Изображения перед глазами размывалось, и Мир принялся их тереть. – Пойдем домой, а? А то я сейчас прямо здесь свалюсь.
- Пойдем, - Макс подхватил на одну руку пушистика, другой приобнял, поддерживая, не давая упасть, Мира. Вот так, пошатываясь, они добрались до квартиры. Минутку Макс повозился с ключами, пытаясь попасть в замочную скважину, и когда, наконец, входная дверь за ними закрылась, отпустил Мира, легонько подтолкнув к спальне. - А тебя, мой пушистый, и, даже не сомневаюсь, что блохастый, друг, стирать мы будем утром. Сейчас ты, наверное, жрать хочешь, да и туалет тебе надо показать…
На кухне он плеснул в блюдце сливок, отыскал какую-то посудину, отдаленно напоминавшую лоток, порвал туда гламурный журнал, дополнил той самой газетой, в которой мать поливала отца грязью, познакомил нового жильца с туалетом и прошлепал в спальню.
Когда он вошел - Мир уже свернулся калачиком на постели.
- Я тоже очень хочу тебя понять, - прошептал Макс, устраиваясь рядом с ним. - Очень хочу.
- Я знаю, что со мной сложно, - Мир не улыбнулся. Он даже не придвинулся ближе, хоть сердце просто рвалось из груди. – Я капризный, мнительный и иногда веду себя, как девчонка. Просто… Все слишком сильно изменилось. Я просто оказался не готов. Еще четыре месяца назад я считал, что принадлежу отцу до кончиков ногтей. Он видел во мне свое спасение, и я просто не имел права подвести его. Стать таким, каким хотел. Я был идеальным сыном идеального Дмитрия Берга. Но сейчас… Я знал, что мать с отцом давно не живут как муж и жена, но это известие о ребенке… - Мир сжался в комочек еще сильнее, словно защищаясь. – И мой отец – не идеальное и безупречное существо, а… И я больше не нужен ему, я больше не его спасение. И я так отчаянно пытаюсь теперь вспомнить, кто я, какой я. Что хотел, о чем мечтал. И… не могу. Не могу, понимаешь?! Это… страшно, Макс. В семнадцать чувствовать себя стариком.
Макс обнял его, притягивая к себе, грудью касаясь его спины.
- Ты капризный и мнительный. Я эгоист и сволочь. Ты стремился стать идеальным. Я - никогда. Но мы оба были центром вселенной каждый для своего отца. Только ты переносишь то, что он отдаляется, потому что снова обрел любимого человека очень тяжело. А я - нет. Хоть и не скрою, что ревную. Но это другое. Его внимание всегда было сосредоточенно на мне, и мне этого не хватает, да. Но я знаю, что он меня любит и что я по-прежнему ему нужен. Неужели ты думаешь, что с тобой иначе? Я… - тут он вздохнул и зажмурился. Да, ему изначально дали очень много свободы, которой у Мира особо и не было. Просто Дмитрий поставил мягкие рамки. Очень мягкие. Пластичные. Все-таки не позволяя сыну уйти далеко в сторону. - Я не бунтовал никогда. И ирокеза у меня не было. И себя найти мне пришлось. Иначе я был бы обузой отцу. Иначе возненавидел бы все. И мой… теперешний эгоизм нервно курил бы в сторонке в сравнении с тем чудовищем, которым я мог бы стать. Ты вспомнишь. Пройдет немного времени и вспомнишь. И о чем мечтал. И к чему стремился. И каким хотел бы быть.
- Я дурак, я знаю, - выдохнул Мир и стиснул зубы. Объятия Макса были… невыносимы. Именно сейчас, в эту минуту Миру хотелось вырваться из обнимающих его рук. Откатиться в сторону и замереть на краешке. Вот только рассудок холодно отмечал – сделай это и можешь уходить. Навсегда. Потому что рухнет все то, что уже успели выстроить. И не от Макса он сейчас так хочет убежать. От страха попасть из одной башни в другую. И пусть Макс – не отец, но…
- Я знаю только одно, - Мир развернулся в его руках, глядя прямо в глаза. – Я больше не хочу быть принцессой ни в чьей башне. Я не хочу ломать себя, чтобы походить на чей-то идеал и соответствовать чьим-то взглядам. Я не знаю, каким ты видишь меня. Я не знаю, что я для тебя. И нет, дело тут вовсе не в любви. Просто хочу, чтобы ты знал. Я не хочу попасть однажды в твою клетку. Я знаю, что этого НИКОГДА не будет. Но сейчас я не могу этого не сказать, понимаешь? – он придвинулся еще ближе, разглаживая глубокую складочку на лбу. – Ты хочешь меня понять, а я – вот такой. И теперь ты знаешь мой самый большой страх.
- Ни разу, ни одного дня я не пытался давить на тебя, Мир. Никогда я не пытался тебя перекроить под себя. Никогда не пытался… - Макс криво усмехнулся, - в башню засадить. Я не подгоняю тебя под свои идеалы. У меня вообще идеалов нет. Ты такой, какой есть. И я просто думал… думаю, что ты раскроешься тогда, когда захочешь сам и до такой степени, до которой пожелаешь. Я называю тебя принцессой, русалочкой или спящей красавицей не потому, что присвоить хочу. Просто оно ко времени и к ситуации приходится. Ты - мой парень. Любимый мой человек. Вот кто ты для меня. У нас не было времени друг друга узнать. Нас швырнуло друг в друга. Это не в упрек. Это факт. Но я никогда не попытаюсь присвоить тебя. Несмотря на весь мой эгоизм.
- Я знаю, - Мир прикрыл глаза, поглаживая его пальцы. – Иначе меня бы здесь не было. И ты прав – нас швырнуло друг в друга. И сейчас я боюсь, что теперь, когда ты узнаешь меня получше, то разочаруешься. И это запирает меня в «башню». Я люблю тебя, я не хочу потерять тебя и… снова и снова делаю ошибки, пытаясь остаться таким, каким был, когда мы встретились, и ты меня полюбил. Я сам загоняю себя в ловушку. А еще… боюсь, что во мне просто нечему раскрываться. Я дурак, да? – он зажмурился, словно боясь заглянуть Максу в глаза.
- Дурак, - кивнул Макс, целуя его в лоб. - Вот ты узнаешь меня, я дурак еще больший, а уж какие идиотские поступки совершаю, закачаешься. А еще я не могу быть собой, не могу ни секунды. И меня это пугает. Потому что я странно перетекаю из одного состояния в другое, из одной роли в другую. И я не знаю какого меня полюбил и любишь ты. Потому что я не знаю кто я.
- Мы оба с тобой дураки. А еще мы просто устали. Очень сильно устали, - Мир вздохнул, прижимаясь к Максу так крепко, как только позволяли остатки сил. – А я просто люблю тебя. Не всегда понимаю то, что ты прячешь за словами, но я учусь, - он потерся щекой о плечо Макса. – Давай спать, родной. Завтра будет новый день. И наконец-то можно будет выспаться.
Макс улыбнулся.
- Спи, котенок… - а потом прижался щекой к светлой макушке и тихонечко запел: - Замерший и пустой, за руки взявший боль, я ангела вздох сберегаю, но…
Он пел и пел, убаюкивая, укачивая, с легкой мягкой улыбкой в голосе, едва заметной, слыша, как с тихим «мрррр» на постель взобрался пушистик, как вздохнул Мир.
- Когда-нибудь я тоже спою тебе колыбельную, - на грани слышимости выдохнул Мир, мягко целуя уголки его губ, чтобы не мешать льющейся песне. – Спасибо за все, - он погладил шерстку устроившегося на одеяле котенка и, прислушиваясь к песне и стуку сердца Макса под его ладонью, закрыл глаза и погрузился в сон.
@темы: Творческое, Слэш, Фанфики