воскресенье, 05 декабря 2010
читать дальшеЧасть 14.
1.
- Вы уверены, Всеволод Андреевич? – адвокат, занимающийся его разводом, заметно нервничал. – Это не интервью «желтой» прессе, это конференция в прямой он-лайн трансляции. Случиться может все, что угодно.
- Поверьте, у меня достаточно накопилось яда для того, чтобы не жалеть ее. Всю жизнь я молча сносил ее капризы, и она решила, что я потерял волю, хотя мне просто было все равно. Она забыла, с кем имеет дело. Пора ей об этом напомнить, - спокойно, но холодно произнес Влад. – И это обсуждению не подлежит.
- Ясно, - недовольно покачал головой адвокат. – Тогда я должен сказать, что не отвечаю за те последствия, которые могут вызвать ваши слова.
- Этого от вас не требуется. Разведите меня с ней. Это все, что я хочу от вас.
Адвокат коротко кивнул и вышел из комнаты. Влад проводил его хмурым взглядом, а когда дверь за ним закрылась, рухнул на диванчик. Откинул голову на спинку и прикрыл глаза, собираясь с мыслями. За стеной уже собирались журналисты, гул их голосов хорошо доносился до Влада. Стервятники. Слетелись, как на падаль. Хорошо, что Дарина посоветовала устроить именно он-лайн конференцию. Чтобы потом не было ни у кого возможности переврать его слова. Боже… Как же заебала эта жизнь. Он только начал надеяться, что все образуется. Наивный. Таким же дурачком и остался, хоть и вырос. Все еще верит людям.
Последняя надежда на счастливый исход умерла вместе со звонком сестры. Она позвонила сразу, как только Влад включил телефон и собрался прослушать все сообщения, оставленные на автоответчике, коих накопилось немало. Позвонила и…
- Влад, твоя женушка решила рассказать журналистам о всей вашей жизни, начиная с момента знакомства. Как, что, зачем и почему. А ты сам знаешь, ЧТО она может рассказать, - голос Дарины был злой и уставший.
- Откуда ты знаешь? – первой реакцией Влада было резкое отрицание.
- Она вчера вечером приезжала к отцу. Испрашивала разрешение на то, чтобы вылить на тебя еще пару ведер дерьма.
- Подозреваю, что разрешение отцом было милостиво дано? – Влад только скрипнул зубами.
- А сам как думаешь? – вздохнул Дарина. – Но она пока не давала интервью: ищет какие-то старые фотографии в доказательство, так что у тебя еще есть шанс как-то договориться с ней.
«Хромой уродец», - в голове словно полыхнуло, и Влад зарычал про себя.
- Никаких договоров. Хватит. Меня затрахало изображать из себя воспитанного пай-мальчика. Если хочет грязи, она ее получит.
- С ума сошел? О ребенке подумай!
- Он совершеннолетний, - отрезал Влад. – И это его никак не коснется.
Дарина помолчала в трубке, а Влад не стал ее торопить. Сестра была единственным человеком в семье, которого он любил и с которой советовался до сих пор. Это она в свое время настояла на том, чтобы Влад заключил брачный контракт. И это она заботилась о маленьком Максе, когда Владу нужно было срочно куда-то отлучиться, а Дашке он оставлять сына не хотел.
- Ладно, братик, как знаешь. Только думай, что говоришь. И хоть он-лайн трансляцию устрой. Чтобы потом твои слова не переврали.
Влад пообещал. И теперь сидел в маленькой комнате и ждал, когда в конференц-зале пафосного отеля соберутся журналисты. Он даже через стены чувствовал их нетерпение. Но сомнений не было. Больше не было.
- Всеволод Андреевич, пора, - в комнату заглянул один из ассистентов, и Влад поднялся. Подошел к зеркалу, окинул себя придирчивым взглядом. Неплохо. Хуже, чем надо, но лучше, чем могло бы быть после бессонной ночи. Одернув рукав пиджака, откинув за спину волосы, которые отращивал, снова отращивал, он кивнул ассистенту.
- Доброе утро, дамы и господа, - Влад вошел в зал спокойно, неторопливо, полный достоинства и безразличия. Устроился на своем месте перед микрофоном и поднял взгляд. Горящие нетерпением и предвкушением глаза, микрофоны, камеры… - Я собрал вас здесь, чтобы развеять кое-какие слухи, распущенные моей, надеюсь, уже скоро бывшей женой и те, которые она только собирается распустить.
- Господин Соколовский, это правда, что вы женились на ней только для того, чтобы развеять сплетни о своей нестандартной ориентации? – в заднему ряду вскочил какой-то щуплый паренек. Влад только зарычал про себя. Дашка уже успела? Или Интернет помог?
- Я женился на ней потому, что она забеременела. Хотя не вижу смысла скрывать истинные причины нашего знакомства. Да, Даша стала моей девушкой исключительно для того, чтобы развеять слухи о моей якобы нестандартной ориентации. Моему отцу не нравилось, что писали в «желтых» газетах обо мне и моем партнере по группе. Он решил, что доброе имя в глазах «желтой прессы» важнее собственного сына и его мнения. А я был слишком глуп тогда, чтобы понимать его истинное отношение ко мне. Так появилась Даша. Но я никогда не любил ее. Она мне нравилась, действительно нравилась, но не более того.
- Так те слухи были правдой?
- Нет, - спокойно, честно ответил Влад. – Я никогда не был геем. – Действительно, никогда. Дима был и остается ЕДИНСТВЕННЫМ мужчиной в его жизни. А девушки ему нравились всегда. – Просто ни тогда, ни сейчас, секс не являлся для меня чем-то основополагающим. Обычно разового знакомства мне хватало, чтобы снять напряжение. И необходимости в постоянной девушке у меня не было. К тому же… - он позволил себе улыбку. – Я ждал свою принцессу.
- Даша ею не стала?
- Нет. После рождения сына мне казалось, что мы сможем создать нормальную семью. Но ее равнодушное отношение к ребенку меня убивало. Даже ее пьянки и любовники не вызывали во мне столько протеста.
Журналисты заволновались, и Влад спрятал улыбку в уголках губ. В этом мире тебе могут простить что угодно. Кроме «неправильного» отношения матери к собственному ребенку.
- Вы хотите сказать, что она не занималась воспитанием сына?
- Она пыталась. Но потом ей стало скучно, и она вернулась к клубам и алкоголю. В результате мой мальчик стал самостоятельным слишком рано.
- Почему вы разводитесь именно сейчас?
- Потому что… - Влад на мгновение замер, а потом выдохнул, чувствуя себя так, словно шагает в пропасть. – Я встретил любимого человека. И это заставило меня посмотреть на мою жизнь другими глазами.
- Мы узнаем имя этого человека? – журналисты снова заволновались.
- Нет, - вежливо, но твердо произнес Влад. – Больше никакой прессы в жизни моей семьи.
- Всеволод Андреевич, какие отношения у вас сейчас с Дмитрием Бикбаевым? – снова тот же паренек. И снова только выработанный годами самоконтроль помог справиться и не выдать свое волнение от ЕГО имени.
- Никаких, - честно ответил Влад. Действительно, никаких… Разве можно назвать отношением телефонный звонок и один разговор?
- Вы знаете, где он сейчас и чем занимается? – паренек не успокаивался, и на Влада накатило раздражение. Его, что, как малолетку, пытаются «поймать»?
- Нет. Я не следил и не слежу за его жизнью, - если говорить строго, то это чистая правда. Он действительно не знает, где СЕЙЧАС Дима и что делает. И да, за жизнью его Влад не следил. Только ловил осколки его души в книгах. – Если у вас все, то, думаю, можно на этом закончить, - Влад окинул всех тяжелым взглядом и встал, не давая даже возможности кому-то возразить. – Спасибо, что пришли, дамы и господа, - он поймал взгляд ассистента, еле заметно кивнул ему, и камеру, с которой шла трансляция, отключили. Журналисты зашумели, но Влад, словно выключив их из своего поля зрения и внимания, уже вышел из зала. Теперь можно снова вернуться к работе.
2.
…чашка выпала из пальцев и разбилась вдребезги. Ощущение дежавю. Такое уже было. Вчера. Разбившаяся чашка, безумная поездка, встреча с НИМ. И признание Мира. Любимый человек. Любимый человек, ради которого ОН пересмотрел свою жизнь. Ради которого пошёл на скандальный развод. Мир!!!
Какие отношения с Дмитрием Бикбаевым? А никаких… Будто и не было этого глупого признания. Не было. Ничего не было и больше не будет. Будто не бросил он под ноги Владу остатки собственной гордости, решившись быть честным до конца. Глупо… до чего глупо!
Ты никому больше не нужен, Димочка. Разве что издателю, который на твоей боли зарабатывает последние два десятка лет. Никому не нужен. Даже твой маленький мальчик, твой сын пошёл наперекор тебе. Твой сын с ним. Рядом с ним.
Это хорошо, что Мира сейчас нет. Что бы ты сделал, Бикбаев? Запер его в доме? Наплевав на Вадима уехал бы, бросив всё к чертям?
Ждал принцессу…
По щекам покатились слёзы. И дело не только в Максе. Вернее, не только в том, что Влад женился потому, что Даша была беременна. Нет. Просто Дима Бикбаев на принцессу не тянул ни под каким соусом. Впрочем, на принца тоже. Он вообще не тянул ни на что. Разве что загримированный и обряженный в сценических костюм. Просто был. Просто любил. Просто оказался совершенно лишним со своей глупой любовью.
Какие отношения? Никаких. Двадцать лет никаких отношений. Он не видел, не слышал, не знал. Ни того, как по ночам хочется на стены кидаться от безысходности. Ни того, что на полке в кабинете рядочком выстроились книги, подписанные для НЕГО.
Руки предательски дрожали, когда он лихорадочно искал в телефонной книжке ЕГО номер. И когда в трубке повисла напряжённая тишина, когда послышался первый гудок соединения, его трясло, как в лихорадке.
Влад раздраженно надавил на клаксон, выругался, обматерив пробку и наглых новичков-водителей и потянулся за телефоном. Даже не взглянув на дисплей, нажал на кнопку, искренне надеясь, что это какой-нибудь журналист, раздобывший его номер и на котором можно сорвать свою злость.
- Да?
- Здравствуй, Влад, - На то, чтоб поздороваться спокойно сил ещё хватило. Вторая фраза вышла несколько более нервной, нежели первая. – Я хочу попросить тебя об одной вещи.
Рука на руле дернулась, перед глазами промелькнули фары чужой машины, пропали, скрежет, удар и дикая боль в теле. Влад тихо, сдавленно застонал, чувствуя, как сводит сжавшиеся на телефоне пальцы. Не выронил…
- Дима… - по лбу что-то текло, Влад автоматически провел по нему ладонью, а потом поднес руку к глазам. Кровь… - Какая просьба?
Грохот, визг тормозов, скрежет металла, крики и тихий болезненный стон… Дима похолодел. Разом онемели губы, отказываясь повиноваться, и язык стал как деревянный. Тоненькую трубку с трудом удалось удержать в руках.
- Влад?.. – ужас сдавил горло, и вместо уверенных связных слов, он только и смог сказать: – Ради бога… что… Влад! ВЛАД, ГДЕ ТЫ?!
Влад замер, мгновенно забыв о боли. Столько ужаса было в любимом голосе, столько тревоги. Приятно, тепло. И уже совсем не больно.
- Тише, зайка, я здесь, - слова вырвались сами. Поднялись и вылетели, как птицы.
- Где ты? – Дима выскочил из кухни пулей, промчался через холл, подхватив со столика ключи. – Где ты, родной? Скажи мне, прошу…
Влад послушно огляделся:
- Я… - а потом до него дошло, и он буквально захлебнулся воздухом. Дима… собрался к нему приехать? К НЕМУ? Перед глазами вдруг встала эта встреча – под взглядами десятка людей, полиции... – Нет, Дима. Не приезжай. Я в порядке.
- Господи, да просто скажи ГДЕ ты? Я… я с ума сойду! – он очень редко садился за руль, но сейчас… Сейчас другое. – Не звонить же мне в полицию, чтоб найти тебя?! – взревел двигатель и Димка сорвался с места, почти взлетая.
- Упрямец, - почти нежно прошептал Влад. А потом представил, как Димка, этот горе-водитель по жизни, мечется по улицам, и вскинулся, говоря первое, что пришло на ум. – К тебе еду. Ехал…
Дима ударил по тормозам и чёрная «Хонда» замерла у первого же так и не пройденного поворота.
- Ко мне?.. – неверяще прошептал Дима. – Зачем, Влад? - Эта нежность в усталом голосе, невозможная, прекрасная, волнующая нежность, заставившая ненадолго, всего на несколько страшных минут поверить…
И Влад, который на самом деле ехал совсем в другое место, тоже замер. Закрыл глаза, погружаясь в темноту. Пару мгновений сидел молча, а потом улыбнулся, вспоминая слова Макса. Кажется, это судьба…
- Не знаю, Дим. Наверное… поговорить. Последний раз ты сбежал слишком быстро и даже не стал слушать мой ответ. И… Дима, я больше не злюсь на тебя за Макса. Он все мне объяснил.
- Да… - выдохнул Дима, скрестив руки на руле и уткнувшись в них лбом. – Ответ.
Неудобно до чёртиков, трубка то и дело норовит выскользнуть из пальцев, но отчего-то всё равно. Наверное, стоило всё-таки уехать. Миру было бы только проще. Отец-тиран перестал бы мешать ему встречаться с любимым человеком. Ну, погрустил бы… пара кувырков с моста, при его опыте вождения – плёвое дело. Зато сколько пользы…
- Ты вряд ли услышал бы меня… Я… дома. Я буду дома.
В окно постучали, и Влад открыл глаза. За стеклом маячило лицо постового, и он вздохнул. Начинается в колхозе утро…
- Я перезвоню тебе. Или я довезу Мира домой и мы поговорим, - бросил Влад в трубку и отключился. От полиции не отвяжешься, а разговаривать с Димой по телефону при посторонних он не хотел. Влад вернул телефон в карман и открыл окно, одновременно пытаясь найти бумажник с правами.
Он вернулся домой. Припарковался на автомате, не обратил ни малейшего внимания, что только прикрыл за собой дверь, не озаботившись даже запереть на ключ.
Довезёт Мира… Знает где живёт. Уже здесь бывал? Если да, то становится понятным то чудовищное по силе ощущение ЕГО присутствия, буквально сводившее с ума ТОЙ ночью. Довезёт Мира и поговорим… Выходит, с Миром они сегодня увидятся. Ну да… на репетиции, как всегда. И что потом? Что потом будет? Поцелуи в машине? Быстрый безумный секс на заднем сидении?
Надежда подыхала в муках и корчах. А Дима и рад бы был подохнуть вместе с ней, да не мог.
День он прожил как в странном дурном сне. Отвечал не слыша слов, невпопад, двигался как заведённый, и даже в магазине завис минут на десять, тупо рассматривая пачку сигарет.
- Да, или нет, Влад… - прошептал он, рассматривая старую поблекшую фотографию, на которой они были вместе. – Да или нет…
До «Маскарада» Влад добрался только спустя почти три часа. Измотанный, злой, он рявкнул на дежуривших у театра журналистов и скрылся в прохладном полумраке коридоров. Музыка сотрясала пол, значит, репетиция идет полным ходом. Понаблюдав немного за балетом, Влад прикрыл дверь в зал и поднялся в свой кабинет. Сел за стол, сложил на него руки и склонил голову, закрывая глаза. Устал… Как же он устал. Конференция, авария, милиция, Дима. Дима. Он ему так и не перезвонил. Значит, приедет, как и обещал. Закончится репетиция, он подхватит Мира и… А что «и»? Он до сих пор не знает, что ЕМУ сказать. Общих тем уже нет, только «люблю» и «прости». А ведь просто хочется быть рядом. Смотреть на него, любоваться. Он стал таким… строгим и мягким одновременно. И никуда не делась за все эти годы его скрытая нежность. Даже сейчас Мир резче своего отца, острее. Хотя Макс, наверное, видит его по-другому. Совсем по-другому.
Влад только улыбнулся. Мальчики, его, нет, ИХ мальчики. Хорошо, что Макса здесь нет. Влад до сих пор не мог забыть своего бешенства, в котором он был, когда кто-то из «желтопузиков от пера» назвал в своей статейке его «Максом-хромоножкой». Тогда Соколовский использовал все свои связи, чтобы прикрыть газетенку. Скандал был громкий, но Влад стоически отбивал все нападки прессы. И, в конце концов, то, что подобные высказывания в адрес Максима Соколовского – табу, репортеры усвоили. Только бы Дашка ничего не сболтнула про мальчишек. Хотя, она не дура и должна понимать, что за ЭТО Влад ей просто свернет шею. А уж что-что, но инстинкт самосохранения у Даши всегда работал четко.
Влад поднял ставшей тяжелой голову и посмотрел на часы. Уже совсем вечер. Можно заканчивать репетицию. И нет, дикое желание увидеть наконец Диму тут абсолютно не причем. Боже, и кому ты врешь, Соколовский……
3.
…К дому Влад вырулил с бешено колотящимся сердцем. С каждой секундой, что приближала его к Диме, оно стучало все сильней и сильней. От предвкушения, от ожидания, от тихого и сладкого ужаса, совсем, как в юности, подрагивали пальцы и бил мандраж. И даже голос Мира, сидящего рядом и рассказывающего истории из своего буйного детства, не помогал, позволяя отвлечься лишь на несколько минут. И теперь, когда мотор, мурлыкнув в последний раз, смолк, руки только сильнее сжались на руле. Боже, как же страшно…
- Всеволод Андреевич? – Мир осторожно коснулся его плеча. – Все в порядке?
Влад вздрогнул и заставил себя отпустить руль.
- Все нормально, - он криво улыбнулся. – Просто нервничаю немного, - он отстегнул ремень безопасности и потянулся к ручке дверцы.
- Все будет хорошо, - Мир отразил его улыбку. И отражение вышло таким же кривым. – Не может не быть.
- Вы явно сговорились с Максом. Тот тоже постоянно твердит мне об этом. Ладно, ребенок, вытряхивайся. Сдам тебя с рук на руки папочке, - Влад фыркнул и сам «вытряхнулся» из салона.
- Кажется, Макс похож на вас еще больше, чем я думал, - пробурчал Мир, следя за тем, как Влад обходит машину и дергая ремень безопасности, который никак не хотел отщелкиваться. – Черт!!
- Что случилось? – дверца с его стороны открылась.
- Заело, - коротко информировал Мир, и Соколовский нырнул в салон, склонившись к сидящему Миру и пытаясь дотянуться до застежки ремня. Нащупал кнопку, нажал, еще раз, дернул и ремень был свободен.
- Спасибо, - выдохнул Мир, когда выбрался вслед за Владом из машины. Помялся немного, а потом произнес: - Идите без меня. Он ВАС ждет, а я буду только мешать.
- Мир… - на мгновение Влад почувствовал себя маленьким и беззащитным ребенком, которого собираются бросить родители.
А Мир заглянул в его растерянные глаза и вдруг подался вперед, шепча на ухо и обнимая крепко:
- Все. Будет. Хорошо. Он любит вас.
- Хорошо бы, - выдохнул Влад, касаясь волос Мира, а потом отстранился. – Спасибо.
- Идите, - Мир улыбнулся и отступил на шаг.
Влад облизнул пересохшие вдруг губы и шагнул к крыльцу.
Слов… просто не было. И все тут. И души тоже не было. И сердца. И слез.
Если бы только было чему разбиваться… Мечтам? Надеждам? Чему? Любви? Так только она, проклятая, и осталась.
Смотрящий в окно на парочку на улице Дима раздавил в пальцах тлеющую сигарету и застонал. Саданул раненной рукой по стене. Раз, другой, третий, пока бинт снова не окрасился алым и физическая боль не отрезвила.
Как же Мир к нему тянется! Мальчик-мальчик… твое сердечко в его руках. Они такие большие и такие сильные, что хочется, чтоб он навсегда остался хранителем твоей любви. Вот только не будет так. Никогда не будет. Его хватит на пару лет, а потом твое сердечко разобьется и твоя светлая улыбка погаснет… Но пока ты улыбаешься ему и обнимаешь его.
Это «нет», Влад. Вот оно твое финальное «нет».
Как бесконечно трудно собирать себя из осколков. Кровоточащее сердце. Почти мертвую душу. Измученный, истерзанный мыслями разум. Сделать шаг к двери и ладонью коснуться гладкого теплого дерева. И чувствовать его там, по ту сторону. Его волнение, его нетерпение. Как когда-то давно.
Звонок.
Дима открыл дверь, стараясь не смотреть на Влада. Шагнул в сторону, приглашая войти. Пора расставить все точки.
- Проходи…
Влад с замирающим сердцем переступил порог. Окинул взглядом холл и улыбнулся. Дима… Димин дом. Хозяин чувствовался здесь в каждой пылинке.
- У тебя… красиво, - выдохнул Влад и буквально заставил себя повернуться к Диме.
- Спасибо, Влад… - холл, кабинет… Стеллажи с книгами, стол, кресла, ворох бумаг, недопитый кофе. Дима жестом пригласил Влада присесть, сам же оперся бедрами о стол и только тогда рискнул посмотреть на него. Когда-то они шагу ступить не могли, чтоб друг друга не коснуться. Он и теперь с трудом сдержался, чтоб не провести кончиками пальцев по его губам. То ли вспоминая, то ли пытаясь отыскать предательскую кайму… - Чего-нибудь хочешь?..
- Да, - Влад улыбнулся, когда вдруг понял, что у них есть общая тема. – Сказать спасибо за сына и его талант. И за то, что дал ему возможность учиться и развиваться.
- Я не знал, что режиссером будешь ты. Вадим мне этого не сказал… Но могу вернуть комплимент. Макс прекрасный, очень талантливый мальчик. И у него большое будущее, – от улыбки Влада, солнечной, ясной, хотелось выть. Как тяжело теряться в догадках, и бояться, бояться за то единственное, что еще оставалось в его жизни. Все тот же Влад. – Но я имел в виду чай, кофе, минералку… Чего покрепче не предлагаю, ты за рулем.
Улыбка сползла с лица Влада, а взгляд заметался по комнате. Не принял. Значит, больше нет общих тем.
- Кофе, - тихо выдохнул он. – Хочу вспомнить его вкус. Ты делал его лучше всех на свете.
Дима кивнул и вышел. Пару минут возился в кухне, сварив кофе в турке с ванилью и какао. Одуряющий аромат разнесся по всему дому.
Еще тяжелее, чем думалось вначале. Каждый жест заставляет вспоминать. Малейшие перемены в интонации, наклон головы, изгиб брови, губы… господи… На секунду Дима обеими руками оперся о столешницу, понимая, что если сейчас не обуздает собственные чувства – сорвется. На крик, в безобразную истерику. И все то, что годами копилось в душе – прорвется потоком слез и горьких упреков. Нельзя. Нельзя так. Но что делать, если его сын любит его любимого человека? Как разрушить чувство собственного ребенка? Это значит уничтожить остатки доверия и тепла, что все еще живут между ними. Все, что ему тогда останется – сесть за руль и ехать куда угодно, на предельной скорости, как можно дальше. И исчезнуть. На сей раз окончательно.
Как ему удалось донести злополучную чашечку и не расплескать ни капли – осталось загадкой для него самого. Но когда их пальцы на секунду соприкоснулись, Дима закусил губу. Не удержался.
- Кофе… Ты хорошо себя чувствуешь? Не пострадал?
Влад неосознанно коснулся волос в том месте, где была ссадина. Его «подлатали», но пару дней придется расчесываться осторожно.
- Все нормально. Даже машина почти не помялась, - Влад сделал глоток и тихо застонал про себя от удовольствия, закрывая глаза. Как он жил без этого?..
- Это я виноват, извини. Просто я видел твою… пресс-конференцию. – Дима отвернулся, подошел к окну. Во дворе пусто. Мир ушел. Ждет где-то? Чем закончится их разговор?
- Видел, значит, - Влад отставил чашку в сторону. – Что-нибудь скажешь?
- Я рад, что для тебя все скоро завершится. Ты хорошо держался. Правильно очень. – Он тяжело вздохнул и повернулся к Соколовскому. – И потому хотел с тобой поговорить.
- Да. До того, как я вписался в столб, ты сказал, что у тебя ко мне просьба, - Влад все еще пытался разрядить обстановку хоть как-то. Почему? Ну почему им так тяжело сейчас?!
- Ты… - Дима тяжело сглотнул, но продолжил. – Ты не ответил на мой вопрос, Влад. И потому я должен тебя просить. Мир – все что у меня есть. Все что осталось в моей жизни. Я живу ради него и для него. Он единственный, кто удерживает меня… от глупостей. Моя соломинка. Оставь его в покое, Влад… Я не стану ругаться с Вадимом и забирать его. Я не хочу ломать ему жизнь. Но я не хочу ему такой жизни, которую прожил сам. Потому – оставь его, Влад.
- О чем ты говоришь? – Влад свел брови. – О чем ты вообще говоришь?!
- Я задал тебе простой вопрос, спишь ты с моим сыном или нет. – В глазах плеснула боль и Дима поспешил опустить взгляд в пол. Спросил быстро, на едином дыхании, точно боялся, что больше не сможет повторить ЭТО. «Ты» в связке со словами «спишь» и «мой сын». Невозможное. Нереальное. Такое… ранящее. До сокровенного. До и без того искалеченной души.
Влад побледнел. Почти побелел.
- Как же… Каким же чужими мы были, если ты теперь думаешь, что я могу спать с ТВОИМ сыном, с твоим ребенком, Дима, - тихо, бесцветно произнес он. – Похоже, я зря сюда приехал, - он встал, сделал шаг к порогу, а потом замер и произнес: - Нет, Дима. Я не сплю с твоим сыном. Не приемлю инцест, - закусил губу так, что почти прокусил ее и вылетел из кабинета.
- Тогда почему, Соколовский?! – почти закричал Дима в след Владу. Горло перехватило спазмом. Не вздохнуть. Только судорожными рывками вздымается грудь. - Почему ОН мне солгал?! Почему его любовник Соко…ловский… Соколовский… Соколовский… Соколоооовский… - Дима стек на пол, пряча лицо в ладонях, и расхохотался. Страшно, безумно. Как больно. Как глупо. Где твоя проницательность, Бикбаев? Хотя нет, ты же не Бикбаев, ты Берг. Он ни на секунду не задумался о том, которого из Соколовских полюбил Мир. И ошибся. Так жестоко, так фатально ошибся! Дураааак... - Твой сын… Твой сын… - простонал он сквозь полубезумный смех, разрывающий грудь. – Твой сыыын…
Влад словно врезался в невидимую стену. Застыл на миг, а потом развернулся, в мгновение ока оказался рядом с Димой, схватил за плечи и тряхнул так, что тот захлебнулся воздухом.
- И что с того, Дима?! Что с того?! – от боли и ярости на глазах закипели слезы. – Да, МОЙ СЫН! Что ты сделаешь теперь?!
- НИЧЕГО! – бросил Дима ему в лицо. – Я сам сказал ему, кто угодно, только не ты! Кто угодно, только не Соколовский! Ты всегда был единственным Соколовским, понимаешь? Он не ты, Влад!
- О, да, он – не я. «Макс-хромонжка», - Влад коротко всхлипнул и обмяк, оседая на пол, пряча в ладонях лицо. – Не отбирай у него Мира, - он был готов умолять, на коленях ползать. Только… Только бы не разлучал Дима мальчишек… - Он сломается, он жить перестанет. Не наказывай меня ТАК. Только не он, только не Макс. Я уйду, исчезну из твоей жизни навсегда, если хочешь, только ИХ не трогай.
- Не называй его так. Он не заслужил этого, - устало сказал Дима. – Он силен… твой сын, – он осторожно обнял его за плечи, прикрыл глаза и вздохнул. Запах… теплый, пронзительный, свежий. Как же ему не хватало этого. Как он жил до сих пор? Дрожь прошила тело. Это ОН, в его руках. Влад. Пусть на минуточку. Пусть ненадолго. Пусть он потом снова исчезнет, но хотя бы эту минуту Влад. И ЕГО сердце бьется так близко. – Если я разведу их в стороны, то потеряю сына. Мир не сможет без него… Нет… я не хочу ломать их жизнь.
- Спасибо, - одними губами произнес Влад и закрыл глаза, замирая. Тепло Димы, его Димки, ЕГО несмотря ни на что, Рука потянулась вперед. Погладить тонкое запястье, коснуться кожи.
- Я люблю тебя, - слова полились сами. – Все еще люблю. Не было ночи за все эти годы, чтобы ты мне не снился, - Влад вздохнул и выпрямился. Взял лицо Димы в ладони, коснулся губами лба. – Прости за боль, - спрятав глаза за прядями волос, попытался встать.
Но поверх его пальцев замерли руки Димы.
- Я и не злился никогда. А кофе ты снова не допил… Владиус… - губы невесомо коснулись губ, но даже это касание было почти как ожег. Первое, неловкое и такое осторожное, как ответ на миллион незаданных вопросов, как ответ на все, что Влад уже сказал.
Влад дернулся, выгнулся и, всхлипнув, потянулся вслед за этим поцелуем. Нашел губы, родные, любимые, изученные и нежно, также невесомо провел по ними своими. Вспоминая… Изгиб, нежность. И шрамик, который снился ему ночами. Без страсти, без попыток углубить поцелуй. Просто касание губ губами. Влад застонал, зажмурился. Умирая, сгорая и осыпаясь пеплом у ЕГО ног.
- Влааад, - выдохнул Дима в поцелуй, с неожиданной силой прижимая его к себе. – Мой Владиус… как же я жил без тебя?.
Они уже давно не дети. Не те влюбленные мальчишки, отчаянно цеплявшиеся друг за друга в прямых и не очень эфирах. За спиной целая жизнь, опыт пройденных испытаний, побед и поражений. Может быть в отношении других они и стали мудрее. Но спустя годы, любовников и любовниц, простое, почти невинное прикосновение губ вызывает в душе самый настоящий шторм, бурю, сметающую на своем пути все.
- Проклятие мое… как же я тебя люблю…
- Люблю, - эхом шептал Влад, осыпая поцелуями Димино лицо. Виски, лоб, щеки, скулы. – Люблю тебя.
- Балда ты моя, любимая, Всеволод свет Андреич… - улыбнулся сквозь слезы Дима. – Вроде большой и умный дядька стал, а перед журналистами палишься… они ж теперь землю жрать станут… искать твоего любимого человека… лось мой дорогой…
- Плевать, Дим… - Влад улыбался сумасшедше, счастливо. Перебирал нежные прядки и чувствовал, как тают все эти двадцать лет. – Они забудут обо мне как только мы разведемся.
- Забыть о тебе невозможно, Соколовский. Я, вот, не смог. А когда сына твоего увидел, думал совсем свихнусь… Он похож на тебя больше, чем ты думаешь… боже мой, дети… кто бы мог подумать, что судьба столкнет их? Как, Влад? – категорично не хотелось размыкать объятия, но где-то по улице шатается Мир. Его сын, который, кажется, что-то обо всем случившемся знает, и молчит, партизан малолетний.
- Нам дали еще один шанс, - шепнул Влад в его шею. – Дим… Пожалуйста… Не знаю, как, но я не хочу его упускать. Не хочу терять тебя снова.
Дима нервно выдохнул, взъерошил и без того уже растрепанные волосы Влада. Это слишком хорошо, слишком…
- А ты не теряй. Снова без тебя я не смогу… просто не захочу… тем более что у Мира теперь есть Макс.
- Рассудителен, как всегда, - Влад криво улыбнулся. Внутри словно разворачивался растопыривший иголки ежик. Что не так?! Почему… он чувствует себя так, словно смотрит не на Диму, а только на его отражение? Холодное, почти безразличное. Да нет, бред… Слишком много всего.
- Рассудителен? – Дима зажмурился. – Я так долго пытался забыть тебя… но как идиот таскался на твои премьеры. Я пытался найти тебе замену, но не смог… я пытался вытравить тебя из себя, но ты все равно был, в каждой книге, в каждом образе был. Меня спас Мир. И продолжал спасать все эти годы. Когда там, в прямом эфире ты сказал о любимом человеке, я чуть не умер, Влад… Я не знал кого из вас я ревную. Тебя к сыну? Сына к тебе? Без одного из вас жизнь невыносима. Без обоих – не жизнь вовсе.
- А я… даже не пытался. Ни забыть. Ни заменить, - Влад отвел взгляд. – Я просто с этим жил.
- Ты просто ушел. А я не знал, не понимал почему… я думал, что стал тебе не нужен. И нужно было как-то жить дальше. Я случайно узнал, что у тебя сын родился… тебя на МУЗ-ТВ поздравляли с днем его рождения… Глупо все, да?.. Так глупо все случилось… Но если бы не это расставание, у меня не было бы моего мальчика. А у тебя – твоего прекрасного сына.
Влад только судорожно вздохнул и сгреб Диму в охапку. Прижал к себе, практически усадив на колени и затих, зарывшись лицом в его волосы, вдыхая, вспоминая и напитываясь запахом его тела, ароматом мягких прядей. Если Дима согласится… Им придется все начать заново. С чистого листа. Вот только… Сначала он расскажет ему, КАК жил все это время без него. Расскажет, чтобы потом забыть эту прошлую жизнь и не вспоминать никогда. Скоро премьера. Очень скоро.
- Думаешь, у нас получится?.. Начать все сначала? – прошептал Дима, поглаживая его плечи. – Нам не по восемнадцать лет. Мы прожили целую жизнь, и у каждого найдется по могильной плите, что будет тянуть нас на дно.
- Нам с тобой надо поучиться у наших сыновей, - улыбнулся в его макушку Влад. – Они не думают. Они просто живут. Здесь и сейчас.
- Просыпаться вместе, ждать, пока ты наплещешься в душе, вытаскивать тебя из студии, одуревшего от музыки и озверевшего от задвигов «великих танцоров». Извини, готовить я так и не научился… готовит у нас только Мир.
- Да, Макс говорил, что в восторге от кулинарного таланта твоего сына, - Влад улыбнулся и со вздохом отстранился. – Знаешь, я долго не мог понять откуда в Максе страсть к сцене. А потом дошло… Я отдал ему свою память о тебе. Все, что было главным в твоей жизни, я отдал ему, - он немного помолчал. – А просыпаться вместе… Звучит, как сказка.
- Я не умею танцевать, а Мир просто парит над сценой… так что в моем сыне на самом деле отпечатался ты. – Дима погладил его по щеке и осторожно поднялся на ноги. Протянул Владу руку, выжидательно глядя в голубые озера глаз. – Я не хочу больше сказок, Владиус. Я хочу наконец жить. Просто жить. И слушать твой голос не в трубке телефона и не из телевизора.
- Это значит «да»? – Влад принял его руку и поднялся.
- Это значит «да», - кивнул Дима. – Только чур готовишь ты… мне смертельно осточертели полуфабрикаты. Пельмени я просто ненавижу, а ресторанная еда достала еще лет пять назад…
Влад изумленно замер, а потом рассмеялся. Чисто, звонко. Так, как не смеялся все эти двадцать лет.
- Похоже, все же что-то осталось в этой жизни неизменным. Мне прямо сейчас переезжать? К себе не зову – у меня там папарацци на каждой ветке.
Дима на секунду зажмурился, будто никак не мог принять чертовски важное, но такое страшное решение. Как шагнуть в пропасть, и вдруг… вспомнилось.
«Дима, это же твой лучший друг, некогда… некогда ползать на коленях, он свалится сейчас!..»
- Но у меня-то папарацци нет… Отшельники, знаешь ли, в наше время популярностью не пользуются. Так что мой дом в твоем распоряжении.
Влад задохнулся. Просто захлебнулся воздухом. Сердце рванулось к Диме – сумасшедшее, заполошное, влюбленное. А разум холодно бросил: «Нельзя. Не сейчас».
- Дим… - Влад закусил губу. Как? Как сказать ему так, чтобы он понял? – Не сейчас. Я… хочу начать с чистого листа, а для этого нужно разобраться со старыми делами. И я не хочу вмешивать тебя во всю эту грязь. Я даже Макса из дома отослал, чтобы на глазах у репортеров не маячил. Теперь он в той квартире тусуется, которую ты Миру отдал. И я не хочу, чтобы о тебе кто-то узнал. Дай мне время, родной. Я разберусь с Дашкой, закончу работу над шоу и… буду только твой.
Глаза старшего Бикбаева вспыхнули и лукавые искорки тут же скрылись под сенью ресниц, а сам он потянулся вперед, накрыв губы Влада своими, целуя уже совсем по-другому: по-настоящему, глубоко, нежно.
- Мой или ничей, Влад. Мой или ничей.
Влад тихо застонал в его рот, отвечая, обнимая за талию и с силой прижимая к себе. Вихрь эмоций накрыл с головой, и Влад ухнул в них, как в океан. Как он выжил без этого? Без губ его, без НЕГО? И как заставить себя отстраниться, раскрыть объятия и выпустить? Еще один поцелуй… И еще…
Дима всхлипнул и с почти болезненным стоном разорвал поцелуй. Перед глазами все плыло, колени дрожали, ноги подкашивались. Вот оно… то, чего долгие годы у него не было. Ни с одним из любовников. Вот этого почти болезненного единения, острого желания жить, дышать, кричать от восторга. Потому что это ОН рядом.
- Владиус… не сейчас… не сейчас…
- Да, – еле слышно выдохнул Влад. На мгновение прижался лбом к его лбу, а потом отступил. – Мне пора. Надо вернуться в «Маскарад».
- Я завтра в «Луну». Через две недели предпремьерный показ… - Дима на секунду сжал его руку в своей. Я буду ждать… Мы будем тебя ждать, Влад. Вернее… Мы с Максом будем ждать тебя и Мира. Ну вот как-то так…
Влад в ответ погладил его пальцы:
- На следующей неделе у нас последний прогон. Завтра Вадим запускает рекламу. А тринадцатого – премьера. Но мы придем. Обязательно придем. Я обещал Максу, что он увидит меня в зале.
- Это хорошо, - улыбнулся Дима. – Он будет очень рад… И я тоже.
Целовать на прощание Влада Дима… не стал. Просто коснулся кончиками пальцев его губ, легонько очертив самый контур. Потому что даже это прикосновение заставило его закусить губу, лишь бы только не застонать. Он целовал Влада взглядом, губы, скулы, шею и скрытые сейчас одеждой плечи. И стоически молчал, прекрасно понимая, что Владу сейчас не легче.
Соколовский опустил ресницы, пряча под ними удовольствие, сожаление и голодный блеск. Поймал руку, потерся щекой о ладонь, поцеловал запястье и, улыбнувшись, вышел из дома. Не прощаясь. Почему-то чувствуя, что если не сделает этого, то вернется. Обязательно вернется.
- Спасибо тебе, Господи… - слова сорвались с губ, как только за спиной закрылась дверь дома. – Спасибо тебе.
Дима вернулся в кабинет как во сне.
Влад… снова. Влад снова есть в его жизни. Влад… любимый человек… и его поцелуй все еще чувствуется на губах. Влад, все еще любящий его, думающий о нем…
Чашка с кофе стояла там, где Соколовский ее оставил. Остывший, как всегда. Дима улыбнулся, обнял пальцами тонкий фарфор и вернулся в холл. Привычно опустился на пол. Жарко. Нет, не жарко. Горячо! Внутри, там, у сердца.
Любит… любит… Глупо, как влюбленная девчонка. А ведь ему давно уже не двадцать два. И все равно. Любит и все простил.
4.
Мир повертел в руках несчастную пачку сигарет, а потом сунул ее в карман и поднял голову к небу. Дождь собирается. Надо бы домой идти. Как же страшно… Он ни словом не обмолвился Владу о запрете отца, но что если тот скажет сам? Соколовский обещал им с Максом помогать, но именно он не должен ничего знать. Потому что Влад сдержит слово. Потому что не хочет приносить Максу боль. И они опять разбегутся с его отцом, поругавшись. А этого Мир хотел меньше всего.
Еще раз покосившись на небо, он достал телефон и поморщился: батарейка сдохла. Максу не позвонишь. А так хочется его голос услышать. Как он там?.. Сунув телефон в карман и пнув с досады попавшийся под ноги камешек, Мир пошел домой. Если машина Соколовского еще стоит, придется пробираться через подвальное окошко. Если сейчас он, конечно, туда пролезет. Еще пять лет назад у него это получалось, но с того времени он сильно вырос.
Но других машин, кроме отцовской черной «Хонды», у дома не наблюдалось, и Мир выдохнул с облегчением. Но с отцом, наверное, лучше пока не встречаться. На всякий случай. Мир вздохнул и толкнул незапертую дверь, переступая порог, прикусывая на языке уже привычное «Я дома!». Взгляд напоролся на сидящую на полу фигуру, и Мир замер, от тошнотворного чувства дежа-вю. Только вина и телефона рядом нет.
- Папа?
Дима вскинул на сына взгляд и улыбнулся. Тихо и светло. Тепло, солнечно. Хлопнул ладонью по полу рядом с собой, приглашая присесть рядом. Мальчик. Его влюбленный сын, которому он едва жизнь не исковеркал. Какой же ты идиот, Бикбаев Дима! Пейсатель понтаст. Сесть и просто поговорить с собственным сыном не смог!
Мир нахмурился. Сияющие глаза отца… почти пугали. Он скинул обувь, сел рядом с ним на пол и замер, ожидая хоть слова. Отец выглядел таким счастливым, что внутри, вопреки недоверию, расправляла крылья надежда.
Дима обнял сына за плечи и вздохнул:
- Я должен попросить у тебя прощения. Я очень перед тобой виноват, Мир, - в голосе ни капли боли, только сожаление. Не то тяжелое удушливое чувство, что приходит по ночам, подталкивая к совершению еще больших глупостей. Нет. Странное легкое, почти эфемерное, сродни грустной светлой улыбке. - Мы с тобой чуть не наломали дров, и я, дурак старый, этого не заметил, не понял, и ты, чудо в перьях, не объяснил.
Мир настороженно замер:
- Что я должен был объяснять?
- О том, КОГО ИМЕННО из Соколовских любишь ты, - Дима легонько поцеловал сына в висок и шепнул: - Люби своего Макса сколько хочешь, где хочешь, как хочешь. Люби, Мир, и не оглядывайся на меня.
- Пап, я не понима… - начал, было, Мир, а потом осекся. – ЧТО?! – он резко повернулся к отцу, умоляя про себя, чтобы это ему не послышалось.
- Вот об этом я и говорю, - рассмеялся Дима - Я лопух, а вы, сын мой, в меня удались, такой же лопух, как ваш папаша, душа моя. Я спросил тебя о Соколовском, но в моей жизни Соколовский был только один, и мысль о том, что ты мог встретить Макса, более того, полюбить его, мне в голову даже не приходила… понимаешь? Когда я спросил тебя о Соколовском, я боялся услышать «да», потому что… я люблю его. Влада люблю. Всегда любил. И я разрывался, не зная что мне делать. Потому что и ты тоже любил.
Мир в шоке распахнул глаза. Так… Так отец думал, что Мир – с Владом?! В растерянности Мир запустил пятерни в волосы, взъерошил их, а потом вдруг рассмеялся. Истерично, потеряно. Мозаика сложилась, и Миру казалось, что сейчас он сможет взлететь. По-настоящему взлететь. И даже осадок от того, что отец мог вообще допустить такую мысль, опустился куда-то на дно. Главным было то, что… Боясь ошибиться, Мир рывком приблизился к отцу, заглядывая в его сияющие глаза:
- Так ты не против?
Дима с улыбкой покачал головой.
- Видишь ли… при таком варианте событий Макса я могу ревновать к тебе только в той связи, что… он снова станет зависать на сцене, местами забывать текст и целуя кого-то из партнеров, украдкой вытирать губы. Он мой ученик. А ты мой сын. Конечно… скоро старика-отца ты совершенно забросишь, но с ним ты будешь счастлив. И отчего-то я уверен, что он никогда не разобьет тебе сердце. Скорее собственное из груди вынет и тебе под ноги бросит.
Мир прикрыл глаза, отчаянно молясь всем богам, чтобы это не оказалось сном. Восхитительным, но все-таки сном.
- А ты? – одними губами спросил, не открывая глаз. – Ты счастлив. Вы… поговорили?
- Поговорили, - тихо ответил Дима, и в его голосе отчетливо послышалась улыбка. И гордость. - И что-то мне подсказывает, что мой деятельный отпрыск приложил к этому разговору свою лапку. Смею предположить, что не только МОЙ отпрыск.
Мир смущенно отвернулся, пожимая плечами.
- Мы хотели, чтобы наши отцы были счастливы. А вы можете быть счастливыми только рядом друг с другом. Знаешь, я ведь ненавидел его, твоего Влада. А потом… Пап, с ним так же спокойно, как и с тобой. И я знаю, что он относится ко мне, как к сыну. А какой сын не хочет, чтобы его отец был счастлив?
Дима притворно вздохнул.
- Значит правильно я тебя ревновал… - отпил из чашечки холодного кофе. - Он такой. С ним уютно и хорошо даже просто молчать. Могу поспорить, твой Макс такой же.
- Макс трепло и клоун, а стеб – его любимый вид спорта, - проворчал Мир, не в силах сдержать улыбку при мысли о любимом. – Иногда мне кажется, что он и наши отношения… воспринимает также. А иногда – что это ему семнадцать, а не мне. Но с ним хорошо. Очень хорошо.
- Но он бесконечно любит тебя… - Лучший друг, о котором тогда бубнил Макс, любимый человек, из-за которого младший Соколовский чуть не наделал глупостей. Мир. Снова Мир и опять Мир. - И конечно сейчас страшно дергается, что деспот и тиран Дмитрий Бикбаев мучит отраду глаз его и… - на последнем слове Дима все-таки прикусил язык. Ну вот, способность стебаться вернулась как-то уж очень быстро.
- Я хочу к нему!- Мир подался к отцу. – Сейчас хочу! Папа… Ты отпустишь меня?
- Отпущу конечно, и даже довезу. Ты, кстати, вещи-то собери. Оттуда до «Маскарада» кататься ближе. Да и вряд ли я тебя так уж быстро увижу… - Дима парой взмахов руки аккуратно уложил его растрепанные волосы и легонько щелкнул по носу. - Надо же провести с тобой короткую разъяснительную беседу… которую я, по недомыслию, так и не провел, - Дима поднялся на ноги, протянул руку сыну. - Топай, устроим сюрприз нашему Янусу.
- Выгоняешь? – Мир улыбнулся и поднялся, готовый сорваться с места и нестись собирать вещи. Быстрее, пока он не проснулся и отец не передумал.
- Волшебный пинок для ускорения хочешь? - Дима подмигнул готовому задать стрекача сыну. - Иди, чудо мое…
- Спасибо! – Мир немного неуклюже ткнулся поцелуем, попав в уголок губ и кинулся к лестнице, чувствуя себя таким легким... Счастлив! Как же он счастлив! Макс, паяц любимый…
- И в тот же миг влюбленное создание, включив форсаж, умчалось на свидание… - чашка осталась одиноко стоять на полу, как напоминание: он был здесь и дал надежду. Надежду на то, что все будет хорошо. - Жду тебя!
Он неспешно зашел к себе, сменил домашние джинсы на очередной дизайнерский наворот, приобретенный для него Ксюшей, влез в удобную легкую футболку, глянул на себя в зеркало. Рядом с Миром он выглядит почти как старший брат, а не отец. Никакой представительности! Ну и пусть… главное, что ОН любит его таким.
Мир побросал в сумку все, что могло понадобиться в ближайшее время, дошел до двери, вернулся, переоделся, причесался и вышел наконец из комнаты. От нетерпения покалывало кончики пальцев, а сердце рвалось из груди. К НЕМУ рвалось.
Отец был уже у машины, когда Мир слетел с лестницы и буквально выкатился из дома, в последний момент вспомнив закрыть дверь. Повинуясь кивку отца, отправил сумку на заднее сидение, а сам устроился на пассажирском. Нахмурился, пытаясь понять откуда взялось ощущение, что он что-то забыл, а потом фыркнул. Поймав теплый, вопрошающий взгляд отца, потянулся к ремню безопасности:
- Макс всегда пристегивал меня сам. А я слишком быстро к этому привык.
- Хороший мальчик, - понимающе улыбнулся Дима. - Ну, поехали… тебе, к слову, никуда заехать не нужно? В магазин или в аптеку?..
Ворота за ними мягко сомкнулись и «Хонда» неспешно выехала на дорогу. В отличии от вечно летающего на своем джипе Макса и уверенного и спокойного Влада, Дима водил немного дергано, может потому, что за руль садился не часто. Так, в издательство съездить или помочь Ксюше привезти покупки.
- В аптеку? – Мир недоуменно сдвинул брови. – Зачем мне аптека?
Дима чуть не подавился дымом только-только прикуренной сигареты.
- Ну, предполагаю, что такое презерватив ты знаешь, иначе возмущенные отцы семейств с мамашами и трепетными девами, в постели бывшими фуриями, уже штурмовали бы наш дом. Ну а о существовании такой полезной в хозяйстве штуки как лубрикант ты в курсе, или не очень?..
В лицо Мира бросилась кровь. Щеки заалели так, что, казалось, от них можно зажечь спичку. На ТАКИЕ темы он с отцом никогда не разговаривал и… и… В общем, это было жутко неловко. Но с другой стороны, с кем еще разговаривать об этом, как не с отцом?
- Мы… - все же говорить было трудно. – Как-то не задумывались над этим.
- Ох, дети, цветы жизни… - Дима покачал головой и свернул-таки к торговому комплексу из категории «все в одном» в торце которого располагался аптечный супермаркет. - В наши дни, когда космические корабли бороздят просторы Большого театра не залезть в Интернет ради любопытства… Больно?.. - Дима аккуратно припарковался, и, заглушив мотор, повернулся к сыну.
Мир покраснел еще сильнее, хотя, казалось, что это невозможно.
- Иногда, - совсем тихо произнес он. – Когда мы долго не видимся или когда я сам этого хочу. Но Макс, он… Ему не нравится делать мне больно. И, кажется, обычно я делаю ему больнее.
Дима только бровь выгнул, и более ничем своего удивления не выдал. Вот как… Удивительно мудрые мальчики. Местами. Опыта не хватает, но со временем и это пройдет.
- Идем, «чайник»… будем проводить тебе ликбез, - он дождался, пока Мир выберется из машины, и бодрым шагом направился ко входу.
Мир плелся за ним, как на казнь. А от мыслей, что отец ему сейчас прочтет лекцию на тему «как заниматься сексом с парнем» хотелось провалиться сквозь землю. И даже понимание того, что на самом деле ему, ИМ это нужно – не спасало.
- Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил?.. - Дима обнял сына за плечи и зашептал. - Перестань комплексовать. Ну, подумаешь… Всякое бывает. Влад тоже облажался когда-то по полной……
Дверь с шипением раскрылась, и они вошли в кондиционированный белоснежный зал со стеллажами, витринами и консультантами. Дима тут же вежливо улыбнулся и покачал головой, направившись по указателю в нужную сторону.
- Подшучивать по поводу постоянного его… хм… возбуждения было весело, но и пар ему спускать было надо, так что, видать, это карма. Нести разумное и доброе.
Мир вспомнил голодное выражение глаз Макса и его постоянное желание прикасаться и… промолчал. Действительно – карма. Вот только от этого не легче.
- Пап, - Мир исподтишка огляделся. - Давай только не здесь.
- Не переживай, становиться в пафосные позы и вещать я не собираюсь, - Дима тихонько фыркнул. Господи… как быстро облетает шелуха этих прожитых лет. Он уже иронизирует и шутит как когда-то, совсем как когда-то. Не стоило пытаться ломать себя. Все равно память остается. Они остановились перед стеллажом с разнокалиберными тюбиками, баночками, коробочками и бутылочками всех форм и расцветок. Пару мгновений Дима изучал ассортимент, а потом склонился к сыну и принялся шептать на ухо: - Вот это и есть то, что нам нужно. Лубрикантный гель, в просторечье - смазка. Для чего используется, думаю догадываешься. Штука нужная. Прозрачный, следов не оставляет. Как по мне - я терпеть не могу синтетические запахи, и все эти бананы-клубнички - тааакая пошлость. Рекомендую без запаха. Впрочем, есть парочка, которые еще можно терпеть. Мелиса или зеленый чай. Опять-таки рекомендую вооон тот, с обезболивающим эффектом. Слабенький местный анестетик. Больно не будет совсем. Если конечно, не перестараться.
На короткий миг Дима завис, пытаясь сообразить СКОЛЬКО этого счастья стоит приобрести. Вздохнул, и взял четыре. На всякий пожарный случай.
Мир, тряхнул головой так, чтобы скрыть волосами пылающие уши и неуклюже потянулся за анестетиком, стараясь не думать о том, как и сколько раз собирается отец использовать все, что сейчас взял. Огляделся и немного расслабился: на них никто не смотрел. Осталось только пережить кассира. А потом – к Максу.
Возле кассы Дима солнечно улыбнулся девушке, выложив четыре одинаковые упаковки на ленту транспортера. На товар девушка даже не взглянула, пробив все так, будто мужчина леденцов пакет покупал, и улыбалась в ответ.
Бикбаев-старший с таким достоинством принял маленький аптечный пакетик, кончиками пальцев коснувшись тонкой ручки девушки и так сказал это самое «спасибо, Катенька», что русоволосая Катенька едва не взлетела из кресла, так интенсивно порхали ее ресницы.
Мир почти испуганно покосился на отца и выложил свою покупку. Девушка, еще находясь под впечатлением, автоматически пробила товар и выдала чек. Мир забрал пакет, и оставив отца расплачиваться, вылетел из аптеки. Вихрем пронесся по центру и остановился только возле запертой машины, переводя дыхание. Отец… Мир не знал его ТАКИМ! Он… он словно змея сбрасывал приобретенные с годами чешуйки боли. И Мир… Узнавал в нем того очаровательного, легкого юношу со старых видео и фотографий. Отец менялся. Так быстро, что Мир просто не успевал за ним.
Дима объявился парой минут позже, пискнул брелком, открывая машину.
- Прыгай, заяц. Да, еще одно, один всегда с собой таскай. К слову, зря ты смущаешься, его вообще-то для женщин придумали. Так что если покупать будешь, улыбайся и не красней. Ты просто любящий заботливый парень.
Мир только кивнул. Послушно сел в машину и вдруг шепнул:
- Ты изменился…
- Я просто живу, - Дима откинулся в кресле и посмотрел на сына. - Выжил я благодаря тебе. А с ним… с ним я живу. Это не означает, что ты мне не нужен больше… Я люблю тебя, Мир. И благодарен тебе за все, что ты сделал для меня. - машина тронулась с места и плавно влилась в поток других машин.
5.
Мир все не звонил.
Молчал как рыба об лед и отец.
Макс успел издергаться, известись до жуткой внутренней истерики, когда раздался телефонный звонок.
- Макс, быстро, включай телевизор, по Глэм-ТВ твой батя пресс-конференцию дает!.- голос Веры был напряженным и возбужденным до предела. Макс в три прыжка достиг гостиной и включил огромную плазму.
Отец… выглядел безумно усталым, будто прошедшие сутки выпили из него все силы, до последней капельки. Нет, это не справедливо, что он там, один, среди этих акул пера, пираний… Макс прикипел к плазме, вслушиваясь в звук родного голоса. Отец отвечал на вопросы спокойно и уверенно, ни единый мускул не дрогнул на красивом лице, только едва заметно, на долю секунды… уголки губ, точно отмечая неслучившуюся улыбку, когда сказал о нем и о матери. Сдержался!
Максим чуть не взвыл, когда кто-то вспомнил о Диме, заскулил, вцепившись в пульт. Если Бикбаев-старший ЭТО увидит, господи-боже… армагеддец случится. Что он может там себе надумать? У Бикбаевых это семейное: понапридумывать с три короба, а потом маяться бог весть сколько времени, вместо того, чтоб просто поговорить.
Безумно хотелось сорваться с места и, сломя голову, нестись в «Маскарад». Но отец просил не являться. Осаду с концерт-холла никто не снимет, все будут надеяться увидеть, поймать гипотетическую «любимую женщину механика Гаврилова», а уж если там объявится сын виновника переполоха, можно будет всласть помучить Макса-хромоножку.
В телефонном режиме в течение последующих пятнадцати минут высказались: Данька, Петр, Стасик, снова Петр, додумавший что-то там еще. Любимая тетка, дабы удостовериться, что отпрыск безрассудного брата в тишине и стадо папарацци его не гоняет по просторам златоглавой… Вера, сообщившая, что ее папа заявил, что счастлив, что не женился на «этой дуре»… Телефон отца сначала был отключен, потом занят, потом попросту не отвечал.
- ВАШУ МАААААТЬ!!! - не выдержал Макс, повалившись на постель.
До конца дня он успел вылизать квартиру до идеальной чистоты, собственноручно приготовить ужин, состоявший из жаренной картошки и отбивной с помидорами и сыром, накуриться до холодных ушей, раз двадцать набрать Мира и под конец выяснить, что у того разрядился телефон. Через час после расчетного окончания репетиции у Мира, Макс с официальным визитом посетил душ, поразмыслив, нашел в новоприобретенных шмотках телесного цвета плавки и напялил поверх этого благолепия белый передник.
С отражения в зеркалах на него смотрел бледный от волнения парень, с великолепно сыгранным кокетством поправляющий влажные после душа волосы, и совершенно шикарно улыбающийся.
- Я готов!.. Ну, где же ты, Бикбаааев?!
В двери зашелестел ключ. Ну да, он же замок сменил!!! Мир дверь открыть не сможет! Макс рванул в коридор, по пути изобразив на физиономии совершенно обольстительную улыбку, клацнул замком и рванул на себя дверь.
- Блядь…
- Где? - с великолепным удивлением Дмитрий обернулся, а потом улыбнулся той самой улыбкой, от которой еще неделю дрожали коленки у Страхова, Красилова и Пьехи, и шагнул в коридор.
Мир шагнул следом и застыл, глядя во все глаза на Макса. Растерянного, заливающегося румянцем.
- Здравствуйте, Дмитрий Амиризович… - промямлил Макс, понимая, что выглядит не просто идиотически, а просто-таки королем клинических кретинов.
Дима облил его своим фирменным взглядом, изобразив на лице приличествующую случаю улыбку.
- Скажете еще «а мы тут плюшками балуемся», и следующей вашей ролью будет роль Деда Мороза на новогоднем «капустнике» в детском саду.…
Макс дернулся. В глазах загорелся опасный огонек.
- Ну что вы, Дмитрий Амиризович… как можно так жестоко обижать маленьких? Видите, я даже «отлично» по актерскому мастерству отработать не могу. Вот, тренируюсь.
- На кошках? - выгнул бровь Дима.
- На кошках, - ничуть не смущаясь кивнул Макс, схватил Мира за руку, притянул к себе и нежно, но настойчиво впился в его губы. Даже если это будет последний их поцелуй, они оба его запомнят. Он ласкал губы любимого, поглаживая высокие скулы, красивую шею, широкие плечи…
Мир выгнулся навстречу поцелую, мгновенно забывая обо всем. От отце, о недавнем разговоре… Целуй меня, Макс. Целуй.
…аплодисменты.
Макс с трудом оторвался от Мира, глянув на широко и как-то уж очень непривычно усмехающегося Дмитрия. Ну ооочень непривычно.
- Будете гнать в шею?.. - пальцы сжались на футболке Мира. Нет, кажется, это все-таки его футболка… какая разница, в конечном итоге?!
- Мальчишки, - покачал головой Дима, прислонившись спиной к двери. И когда только закрыть успел? - Учишь вас, учишь… одни двойки!
Макс переводил недоуменный взгляд с Мира на Диму и с Димы на Мира и ни черта не понимал.
Мир заглянул ему в глаза и шепнул одними губами:
- Потом. Все хорошо.
Ошарашенный потерянный взгляд метался от старшего к младшему и метался бы еще дольше, если б не зацепился за внушительных габаритов сумку и объемистый пакет, принесенные семейством Бикбаевых.
- Что?..
- Хоть чаем усталых гостей напои, хозяин радушный. Мне, между прочим, домой еще возвращаться… - Дима разулся, и прошел в кухню. Щелкнул кнопкой чайника, устроился на высоком табурете за столом. - Да все, отомри, Макс… не съем я тебя, все. Мир, ну хоть ты ему скажи, что ли, раз меня он боится.
Мир кивнул и, сцапав Макса за руку, потащил в другую комнату. Захлопнул дверь и, прижавшись к нему всем телом, быстро зашептал:
- Все хорошо, Макс. Оказывается, мы с отцом не поняли друг друга. На самом деле он не против наших с тобой отношений. Он даже сам предложил мне пожить пока здесь. И с твоим отцом тоже все хорошо. Он был сегодня у нас, они поговорили и… И, кажется, они снова собираются быть вместе. Отец… Он просто другим стал. Счастливым.
Макс тихо всхлипнул, и, уткнувшись в плечо Мира, беззвучно заплакал. Ткань намокла под тяжелыми горячими слезами, но остановиться Макс уже не мог. Совсем не мог. Он судорожно обнимал Мира за талию, всем телом содрогаясь от рыданий, бессвязно шепча одно-единственное слово:
- Спасибо… спа…сибо…
Мир закусил губу, молча поглаживая его спину и затылок. Пережидая взрыв эмоций Макса. А потом, когда плач стал стихать, легко отстранил от себя и принялся сцеловывать слезинки с щек, ресниц.
- Родной мой… Все хорошо. Теперь – все хорошо. Ну что ты… Успокойся.
- Господи… что он обо мне думает. Я же с ним… а вдруг… не дай боже… и я в таком виде… боооожеее… - Макс лихорадочно сдирал с себя передник, оглядываясь по сторонам в попытке отыскать хоть что-нибудь, что можно надеть. Увы, идеальный порядок разбросанных вещей не предусматривал.
Мир покусал губы, давя счастливый смех, и быстро нашел в шкафу просторные, растянутые джинсы.
- Одевай, чудо мое. И пойдем официально знакомится с отцом «невесты».
Макс оперативно влез в джинсы и, стиснув в ладони пальцы Мира, собрав по сусекам остатки решимости, вышел в коридор, прошлепал до кухни и застыл на пороге. Три чашки с ароматным чаем, несколько пирожных, колотый желтый тростниковый сахар в сахарнице, Дмитрий, задумчиво куривший в приоткрытое окно.
- Все? - Макс мотнул головой, не зная, куда прятать глаза. - Ну вот и чудно, зайцы-кролики. Твое колечко? - кивнул Дима на серебряный ободок на руке сына.
- Мое, - непослушными губами вытолкнул Макс.
- Я мог бы догадаться, да… - покачал головой Дима, присев за стол. - Ладно, надолго не задержусь, на пару слов только. Я не против. Я рад даже, что это ты. Более того, хочу чтоб вы оба знали, что… я помогу, если будет нужно, и сделаю для вас все, что будет в моих силах. Главное, чтобы вы ценили то, что между вами есть. И вот еще. Если вы чего-то не понимаете, если есть вопросы… ЛЮБЫЕ вопросы, не молчите. Мир, тебя это касается в самую первую очередь.
Мир только кивнул, почти с ужасом вспоминая поход в аптеку и сжимая пальцы Макса в своей ладони.
- Спасибо…
@темы:
Творческое,
Слэш,
Фанфики
-
-
05.12.2010 в 21:10